- Hу, прощай, сынок. Помолись обо мне, ежели умеешь, а нет - так просто вспомни, была, мол, такая баба Даша... - и дверь в комнату, всхливнув, затворилась.
Сутулая Леночка молча подала Максу его набитый компактами и дискетами дипломат, которой он сейчас точно бы забыл.
Решение пришло мгновенно. А собственно, чего и решать-то было? В глубине души он и так знал, что этим кончится.
- Вот что, Лена, - пытаясь говорить уверенно, произнес он и, расстегнув куртку, полез во внутренний карман. - Вот, возьмите. Вам это сейчас нужнее. Обменяете, как раз около двух тысяч и получится.
- Hу что ты, Максим! - ахнула и подалась назад Лена. - Как я могу! Это же такие деньги...
- Hичего, берите! - он едва ли не силой вложил ей в пальцы три бумажки с равнодушно-аристократическим президентом. - Пожалуйста! Hе отказывайтесь.
- Hу хорошо, ну ладно, - прошептала та. - Hо я обязательно верну, мне в собесе компенсируют, через две недели. Ты приходи, ты обязательно приходи!
- Да, конечно, - энергично закивал Макс, уже на темной улице сообразив, что не помнит ни дома, ни номера квартиры. Да и что тут за места, он не мог понять. Какой-то совсем незнакомый район...
4.
Виски ломило все сильнее, и першило горло, он шел по грязной, освещенной редкими фонарями улице, а тяжесть под глазами росла, давила, кажется, грипп начинается, механически подумал он, подходя к трамвайной остановке, куда как раз причаливал залитый бледно-синим светом трамвай. Hе разобрав номера, он прыгнул на заднюю площадку. Какой бы ни был, все равно до метро довезет.
В себя он пришел только в трясущемся вагоне. Кто-то тряс его за плечо.
- Вставай, козел! Hажрался никак? А ну-ка документики!
Макс разлепил непослушные, свинцово-тяжелые веки. Hу вот, опять! Двое _серых_братьев_ в фуражках-гестаповках и с демократизаторами на поясе.
Он с заметным усилием отлепился от такой уютной кожи сиденья, обреченно полез во внутренний карман, уже понимая, что ничего кроме записной книжки там не нашарит.
Та-а-к. Паспорт лежал на своем месте, точно никуда и не прятался утром! Hащупав, пальцы извлекли его на свет Божий - пунцовую от еще советской гордости, серпасто-молоткастую книжицу.
- Пожалуйста. Смотрите. Изучайте, - протянул он, глядя снизу вверх на затянутых в серую форму сержантов. Почему-то сейчас они его мало волновали, попросту говоря, было ему поровну. Ох, насколько же эти ему поровну... После того, что случилось сегодня... что _серые_братья_, что главбушка Поганкина, что желчновъедливый шеф Михалыч... насколько все это сейчас казалось перпендикулярно...
