Тайна старой девы | страница 65



— Не знаю, хозяйка, — спокойно ответил Генрих. Он подошел к столу и вынул из ящика два серебряных прибора. — Вот все, что я видел у покойной.

Госпожа Гельвиг закусила губу, выдержка покинула ее.

— Какой скандал, если она продала или подарила семейные драгоценности, хотя это не похоже на нее! — сказала она вполголоса. — Но я не успокоюсь до тех пор, пока не найду всего. Здесь были еще и бриллианты...

Она умолкла, ее взгляд упал на стеклянный шкаф, в котором хранились ноты. Там она еще не искала. Госпожа Гельвиг рванула резные дверцы: на полках лежали кипы журналов. Она с ненавистью начала вынимать пачку за пачкой и бросать их на пол. Аккуратно сложенные тетради разлетались в разные стороны.

В старике закипела злоба, он сжал кулаки и бросил на грубую женщину страшный взгляд. Он видел, как блестели глаза старой девы, когда по почте приходили эти книги, доставлявшие ей столько радости и утешения.

— Здесь собраны все непримиримые враги святой церкви, — пробормотала госпожа Гельвиг. — И я столько лет вынуждена была терпеть эту оставленную Богом старую деву под своей крышей.

При виде нот у нее вырвался хриплый смех. Она открыла шкаф и приказала Генриху принести корзину, куда он должен был сложить все книги и ноты. Он тщетно ломал голову над дальнейшей судьбой этих книг. Высокая женщина стояла рядом с ним и строго следила за тем, чтобы ни один листок не остался в шкафу. Сама она ни до чего не дотронулась и, казалось, боялась обжечь себе руки, притронувшись к тетрадям.

Наконец она приказала слуге отнести корзину вниз и, тщательно заперев все двери, последовала за ним. К большому неудовольствию Фридерики она вошла в кухню. Генрих должен был поставить корзину на пол и принести ножницы.

— Сегодня ты можешь поберечь дрова, Фридерика, — сказала госпожа Гельвиг, энергично бросая в огонь нотные тетради.

Генрих остолбенел. Тело старой девы еще не было погребено, а эта бессердечная женщина уже распоряжалась ее имуществом, как завоеватель в покоренной стране.

— Госпожа, — сказал она наконец, — ведь тут может оказаться завещание!

Госпожа Гельвиг с насмешкой посмотрела на красное от огня лицо Генриха.

— С каких это пор я разрешила тебе высказывать разумные замечания? — спросила она резко. В эту минуту госпожа Гельвиг держала в руках рукопись оперетки Баха и с еще большей энергией принялась резать и рвать листки, бросая их в печку.

Кто-то позвонил. Генрих открыл дверь. Вошел чиновник судебного ведомства в сопровождении служителя. Поклонившись удивленной хозяйке дома, он заявил, что ему поручено опечатать имущество умершей Кордулы Гельвиг. Госпожа Гельвиг, вероятно, впервые в жизни потеряла свое обычное хладнокровие.