– В Америке просторов тоже хватает.
– Хватает, да по уму-то они те же англичане. Хоть и восставали против них, хоть и независимость от короны аглицкой оружием добыли. – Василевс нахмурился. Восстаний и революций, тем паче успешных, он одобрять не мог, даже если шли они во вред всё более нелюбимой им Англии. – Напомнил мне ты мою записку… Молод был, вот и написал. Теперь понимаю: уступи Держава хоть в малом, хоть где покажи слабость – накинутся, как стая псов на медведя.
Свеи утрату областей суомских не перестают оплакивать, османы не забыли, как море Таврическое их внутренним озером было. Французы ни двенадцатого, ни двадцать четвёртого года нам не забыли, австриякам политика наша на юго-востоке поперёк горла. Царство Сербское мы устроили, теперь, с Божьей помощью, Болгарское устроим, а Вене оттого тревожно, слишком много славян у них в подданстве, а ну как отделиться захотят да под протекторат наш, по примеру сербскому, уйти…
– То когда ещё будет, – не смог упустить даже призрачного шанса Николай Леопольдович, – особливо если в Ливонии увязнем. Старый Балшич у Василия был, переживает сильно; говорит, куплены старшины были…
– Чушь! Но Кириаковичей успокоим. Думаешь, зря я Авксентию велел Зинаиду из Хотчины забрать?
– Младший Кириакович?!
– Он. По крайности на такого орясину даже крестница твоя, задрав голову, смотреть будет, не то что на шибздиков этих рейнских! Что княжества, что князья, смех один, но ты меня не сбивай! Нет, Никола, ни в чём никому уступать нельзя. Палец согласимся отдать мира и спокойствия ради – не заметим, как и руки лишимся, и плеча…
Тауберт слушал, отодвинув простывший чай. Горячо говорил Арсений Кронидович, правильно, однако немецкая педантичность лезла и тут, мешая соглашаться. Что значит «не заметим, как плеча лишимся»? Дурманом маковым опоят, что ли, да отрежут, к столу лекарскому привязав? Так ведь Россия не антоновым огнём больна, а Брюссельский концерт – не доктора. «Руку» отнять можно, только Анассеополь взяв или Володимер Великий осадив, а этого и самому Буонапарте не удалось.
– Так что оставим предмет сей, Никола, – решительно сказал василевс. – Королевство Лешское под нашим скипетром пребудет. И конституция при нём останется, и конскрипции, и…
– И свобода от крепостной зависимости… – вставил Тауберт.
– И это тоже, – кивнул государь. – Ибо верю – с верой Христовой, добронравных одаряя, со злочинных же взыскивая, излечим мы и сию хворобу. Так ты о лехах, значит, поговорить хотел?
