Возможно, Сережа так и растворился бы в этой безначально-бесконечной трассе, не почувствуй Саня, как в открытое окошко КамАЗа, которому она голоснула, покинув гостеприимный полевой стан, залетел на хвосте у плотного сквозняка знакомый запах.
Она попросила притормозить, выбралась из кабины, потопталась на обочине, огляделась и прощально махнула рукой: поезжай. Сережу она нашла сидящим на земле у магазинного крыльца в компании какой-то вольной собаки невразумительной палевой масти, огромной, с остановившимся стеклянным взглядом, очень походящей на волка. Собака застыла в сторожевой позе, ее стоящие по стойке "смирно" уши мелко подрагивали, черный нос шевелился, впитывая и сортируя запахи дороги, — казалось, она охраняет беспомощного, завернутого в солдатское одеяло ребенка.
— Пойдем, Сережа, пора… Пойдем. — И они двинулись вверх по течению трассы.
Собака, вопросительно склонив голову набок, смотрела им в спины, Саня ощущала прикосновение этого волчьего взгляда даже в тот момент, когда они сходили с попутной машины, подбросившей их до точки.
Сережа бродил туда-сюда, шаркал ногами, словно не полагался на зрительную память, а намеревался освоить и узнать рельефы знакомого пространства подошвами, Саня хлопотала на кухне, а когда к вечеру вышла на воздух перевести дух, обратила внимание на белый легковой автомобиль, приткнувшийся к обочине неподалеку от точки.
Автомобиль утробно урчал, как будто вынашивал какую-то тайную мысль, потом сдал назад и остановился как раз напротив жестяного козырька, под которым сидел Сережа. Поразмыслив немного, он тронулся и медленно покатил вперед, кровоточащие ранки его габаритных огней быстро затянулись в пепельных красках трассы, а Саня подумала, что быть беде.
Так оно и вышло: на излете недели этот белый автомобиль зарулил на стоянку. Плавно отворилась широкая дверь со стороны водителя, показался и сам шофер, солидный мужчина в кожаном пиджаке, с грубоватыми чертами лица, вытаивающими из густой, совсем седой бороды; облокотившись на крышу, он медленно обвел взглядом развилку, мусорный пустырь, здание столовки. В бороде его возникло шевеление — он что-то произнес, что именно, Саня не разобрала, но подумала: вот она, беда, а вслед за этим открылась вторая дверь.
Так широкий иностранный автомобиль и стоял, словно плашмя рухнувшая на землю белая птица с нелепо вывернутыми крыльями; из-под правой дверцы показалась маленькая нога в черном чулке и крохотной туфельке на низком каблуке, дотянулась до асфальта, носок замер, как бы проверяя надежность опоры, и какой-то мудрый инстинкт подсказал Сане, кто такая эта женщина.
