В то вечер мы сделали премьеру. Мы абсолютно не представляли чего ожидать. Мы начали в 9 вечера. Первые три часа присутствовала белая публика. Мы сыграли наши лучшие вещи. «А теперь комендантский час. Туристы разойдутся на ночь по отелям, и придут местные», - от слов промотора мы застыли в ужасе. Мы были уверены, что местные не оценят нас должным образом. Очевидно, что они питали любовь к стилям калипсо и ска. Перед глазами проплывали картины, как нас с позором выбрасывают с островов обратно в Уолверхептон.
Старт шоу прошел успешно. Мы отгадали вкусы туристов, запустив хиты. Вторая часть выступления, после комендантского часа стала настоящим вызовом. Мы снова вышли на сцену и могли видеть изумленные взгляды местных. На сцене стояли четыре белых паренька, разодетых в немыслимые дерзкие костюмы. Местные тоже совершенно не представляли чего от нас ждать. Мгновение я подумал, что сейчас произойдет восстание. Взглянул на Дейва, он уставился на меня. Мы ничего не могли сделать, только играть.
Прежде чем мы начали, из толпы уже послышались крики неодобрения. Некоторые из публики сразу дали понять, что даже видеть нас тошно. Мы решили игнорировать все выкрики и начали вещью Джеймса Брауна. Мгновенно атмосфера изменилась. Мы совершенно об этом не знали, но на этом острове Джеймс Браун был богом. Позже обнаружилось, что все музыкальные автоматы в пабах и клубах были полны музыкой соул и Tamla Motown. Это оказалось нашей удачей. В нашем арсенале был полный набор. После пары песен, первые ряды были буквально готовы нам ноги целовать. Багамские жители никогда не слышали, чтобы кто-то ещё исполнял музыку Джеймса Брауна. Они с изумлением смотрели на горстку белых парней. Сказать, что мы испытали облегчение от такой реакции, означает - не сказать ничего. Мы были шокированы более, чем кто-то из публики. С той ночи место стало нашим.
Если в дальнейшем у Slade случались удивительные вещи, то наша Багамская эпопея подготовила нас к таким поворотам. Мы заворачивали настолько эксцентричные шоу, что и представить невозможно. Идея заключалась в смешении жанров, и наша музыка переплелась с выступлениями местных артистов, включая танцоров лимбо, пожирателей огня и трансвеститов в клетке. Нечто похожее на экстравагантное кабаре-шоу. В качестве конферансье выступал местный гей по имени Эрик. Это был местный любимый полоумный. Мы никогда прежде не встречали такого яростного парня. Нам попадались несколько геев в Германии, но по сравнению с постоянно обкуренным Эриком они ходили в детский сад. Этот черный парень был подобен Лари Грайсону, но ещё круче. В нём сидел огромный Афро-дух и всегда бегал отдельно от тела. Кроме роли ведущего, он играл на барабанах. В том клубе каждый мог заявить о своих талантах, и, в некоторый момент, каждому разрешалось выйти на сцену. Эрик утверждал, что на Багамах он второй по мастерству барабанщик на бонго и каждый вечер демонстрировал мастерство, выступая соло минут на двадцать. Начав, он уже не мог остановиться, и нам стоило большого труда оттащить его от барабанов. Бог его знает, кто же на Багамах лучший барабанщик бонго. К счастью мы никогда этого не узнали, но Эрик утверждал, что однажды его видел, и тот парень был ещё яростнее его.
