– Но Лёша говорил…
– А когда Лёша был в Китае?
– Он не был в Китае, но…
– А я зимой стараюсь проводить там как минимум полтора месяца. Просто так. Это близко и дёшево. Мне комфортно там жить, – я положил ей в тарелку порцию харбинского салата. – Вы мясо едите?
– Да, ем, но…
«В отсутствие лишних глаз из конторы», – подумал про себя я. Мне приходилось видеть подобные организации, руководители их обычно подчёркивали своё вегетарианство. И требовали того же от сотрудников.
– О Лёше. У него на самом деле всё в порядке? – она робко попыталась вернуть разговор в требуемое ей русло.
Я, право слово, едва не поперхнулся.
Дело в том, что я уже почти полгода жил, точно зная, что Алексей Протасов мёртв. Более того, так случилось, что я сперва узнал, что он мёртв, а потом узнал, что это Алексей Протасов. В последний день полуобглоданный скелет в устье Имлювеема начал наполняться для меня мыслями, идеями, поступками, характером. И всё равно для меня это прежде всего был труп, над которым я склонился ненастным сентябрьским днём. И если что меня и интересовало по поводу его смерти, так только то, кто и какого чёрта уложил его навсегда среди бескрайних северных равнин.
Но для всех встреченных мной сегодня людей Алексей Протасов был ещё пока совершенно живым человеком.
И втирать очки, убеждая в обратном эту самую Сероглазку, мне совершенно не хотелось.
В любом случае сперва стоило бы поесть.
– Я расскажу – чуть попозже. Может быть, расскажу даже всё, – пообещал я, особо не намереваясь держать слово. – Мне просто надо бы знать, с какими «хвостами» он уехал из Москвы. Ну и почему, собственно. Из краткого общения с коллегами мне показалось, что его не очень любили…
– С коллегами, – фыркнула она, сразу показавшись гораздо милее, чем за всё предыдущее время нашего знакомства. Я начал предполагать, что в «жестяной мышке» спрятался чертёнок… – Под коллегами вы подразумеваете Светлану и тех уродов из Института глобальной экологии, которые направили вас в «Союз»? Вы позвонили по телефонам, которые я вам написала?
– Позвонил. И уже побывал у «Единой Земли».
– Тогда вы понимаете, что у Протасова здесь не одни враги. Кстати, это я познакомила его с «Единой Землёй»…
Официант – молоденький китаец, одетый в красную рубаху и красные широкие шаровары, – принёс графин с двумястами граммами коньяка.
– Завтра суббота, – я оценивающе посмотрел на Сероглазку. – За удачу?
– За удачу! – она выпила рюмку залпом, стараясь показаться залихватской. Покраснела, и в серых глазах появилась голубизна. Шея у неё была длинной и, как это принято было говорить в мужских кругах давно ушедшего времени, «породистой», как у балерины. Серые глаза имели чуть монголоидный разрез, что странным образом гармонировало с высокими скулами – судя по всему, в моей новой знакомой была изрядная толика татарской крови.
