Квартира в целом неважная – тесная двухкомнатка хрущевских времен, – но есть в ней темнушка, этакий чуланчик, и в нем с давних пор оборудовал себе Николай Сергеевич мастерскую.
Летом и осенью, гуляя по роще вблизи дачи, он присматривал замысловатые коряги, кривые ветки и, наоборот, стройные стволы сухостоя, собирал их, высушивал и такие, как сегодня, свободные дни и вечера, если уставал несильно, проводил в мастерской, постепенно превращая коряги в сказочных чудищ или тонких изогнувшихся дев, а чурочки – в статуэтки, ложки, шкатулки.
Жену и дочь не удивляло это увлечение Николая Сергеевича, он занимался резьбой с детства, с кружка при Дворце пионеров, и отдавался ей ровно, со спокойным, почти физиологическим постоянством.
И вот сегодня, по обыкновению не спеша, он разложил на столе резцы, надел клеенчатый фартук, стал перебирать, ощупывать разнокалиберные брусочки, чурочки. Губы его шевелились, он что-то тихонечко бормотал, разговаривал с деревом. Бережно откладывал одну чурку, брал другую, вертел в руках, приглядывался, стараясь глазами снять лишний слой и увидеть результат работы.
В такие минуты Толокнов очень досадовал, если его отвлекали, иногда вслух сердился, и жена, зная это, тревожила Николая Сергеевича лишь в крайних случаях. Чаще дожидалась, пока муж начнет орудовать резцом, и тогда уже заговаривала.
Но сегодня повела себя иначе.
– Что случилось? – недовольно спросил Толокнов, заметив, что жена назойливо ходит по прихожей, пытаясь привлечь внимание.
– Извини, Коль, там такие события назревают, – тут же отозвалась она, в голосе – тревога и растерянность. – Сейчас в новостях сообщили: Примаков полетел в Америку и с полпути вернулся, Клинтон приказал бомбить. Уже точно…
– Да? – Николай Сергеевич отложил чурку и вместе с женой пошел к телевизору.
Искали на многочисленных каналах последнюю информацию, жадно слушали, смотрели. И так провели весь день, глядя в экран, следя за тем, как разгорается пожар новой войны. Негодовали, удивлялись, делились друг с другом мыслями.
– И правильно, правильно, что Примаков вернулся, – говорил Николай Сергеевич. – А представь, если сейчас долбанут, а он там, у агрессора. Это же вечный позор!
– Конечно, позор, – соглашалась жена. – Да и как вообще можно – пусть провинилась страна, и вот ее наказывать таким образом: ракетами, снарядами?! У нас вон Чечня, это, кажется, почти то же самое, как и их Косово.
Толокнов усмехнулся:
– Ну, скоро и нас начнут, не беспокойся. Сначала на Гренаде попробовали – получилось, все промолчали, потом Ливию, Ирак, теперь вот сербов. А потом и до нас доберутся. Если сейчас не покажем, что мы – сила, считай, все с нами ясно…
