Синтия обвела край бокала кончиком пальца.
— В то время мне казалось, что моя жизнь кончена. Я была так счастлива с тобой, и вдруг ты исчез. У меня возникло ощущение, будто я падаю в пропасть.
Расс понимал, что эти воспоминания причинят Синтии боль, но не отказался от своих намерений. Именно из-за событий, произошедших после его отъезда, Синтия стала иной.
— Что сказала твоя мать, когда ты вернулась домой?
— Прежде я позвонила ей. Мне не хватило смелости явиться домой, не зная, примут ли там меня. Если бы меня отвергли один за другим и ты, и она…
— Я не отрекался от тебя.
— В то время я считала иначе, — возразила Синтия, но тут же намеренно смягчила тон. Сердиться на Расса было бессмысленно. Синтии хотелось только одного: чтобы он понял ее. — Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Поэтому сначала я позвонила маме… — она осеклась: мысленно перенеслась в прошлое, в знойный июльский день, и оказалась в телефонной будке, немыслимо грязной по сравнению с чистой младенческой кожей Дайаны.
— И что же ты ей сказала? — тихо спросил Расс.
Синтия вздохнула.
— По правде говоря, ничего. Я расплакалась, и мама все поняла. Я сумела объяснить, где нахожусь, и она приехала за мной через десять минут.
— Тебе следовало позвонить ей пораньше.
Синтия покачала головой.
— Я не могла. Только после того, как целый месяц прожила в одиночестве, я решилась встретиться с ней.
Расс глотнул скотча и несколько секунд гонял в своем стакане льдинку, прежде чем произнести:
— Я хотел, чтобы ты вернулась домой, потому, что знал: мать позаботится о тебе. Но я опасался, что она сделает твою жизнь невыносимой.
— Например, будет пилить меня за глупость?
— Вот именно.
— Этого мама не сделала. Она ни словом не напомнила мне о случившемся. Она решила вести честную игру. После твоего отъезда я совсем пала духом, и мама поняла это. Она окружила меня такой заботой и вниманием, что, когда депрессия наконец миновала, я была готова стать примерной дочерью.
Расс задумался о том, кто ухаживал за Дайаной, пока Синтия избавлялась от депрессии. Пока Расс жил с семьей, Синтия производила впечатление самоотверженной матери.
— Должно быть, ты сразу отняла Дайану от груди и перевела ее на искусственное кормление?
— Я перестала кормить Дайану грудью, когда ей исполнился год.
Это заявление доставило Рассу безмерное удовольствие, но, поразмыслив, он недоверчиво усмехнулся.
— А как отнеслась к этому Гертруда?
Синтия скривила губы.
— А ты как думаешь?
