— Разумеется, тебе не хотелось возвращаться домой. Я знал об этом. Знал с самого начала, что твое место — рядом со мной. Но твоя мать не приняла меня и из-за меня отреклась от тебя и от ребенка. И ты незаслуженно пострадала. Вспомни, в какой нищете мы жили!
— По-моему, все было не так плохо.
— Ты продержалась бы не больше года, в лучшем случае — года два-три. Со временем ты бы все чаще вспоминала о том, в какой обстановке выросла, и жалела бы о собственном поступке. А потом возненавидела бы меня.
— Нет!
— Да, Синтия, да. — Расс решил во что бы то ни стало объяснить ей, что заставило его исчезнуть в ту далекую роковую ночь. — То же самое случилось с моими родителями. Мама надеялась, что со временем их жизнь наладится, но этого так и не произошло. Нищета убивает привязанность, как ничто другое. И последние годы перед смертью мама не могла даже видеть отца.
— Но мы любили друг друга!
— Мои родители тоже были влюблены, когда поженились. Я думал, у нас все будет по-другому благодаря твоим родным. Надеялся, что сумею прожить на свою стипендию, а они помогут тебе, пока я учусь, и все будет замечательно. Я просчитался.
— Мы оба просчитались, — возразила Синтия. Ей не нравилось, что Расс разыгрывает из себя мученика, ведь решение принимали они вдвоем.
— Итак, мы ошиблись. Просто попытались плыть против течения, Син. Но с такой скоростью, на которую мы были способны, нам ни за что не удалось бы удержаться на плаву. Я шел ко дну и тянул тебя за собой. Я должен был избавить тебя от обузы.
— И потому ты сбежал.
Расс вздохнул и выпрямился.
— Я ушел в армию. Ничего другого я не мог себе позволить.
— Ты ни разу не написал мне.
— Насколько мне было известно, ты вернулась домой. Мое письмо только осложнило бы тебе жизнь.
Синтия понимала, что он прав, но не могла признать это вслух. Годами ее мучила мысль о том, что Расс ни разу не попытался связаться с ней.
— Ты мог бы написать Дайане.
— Сначала она не умела читать, а к тому времени, как подросла, ты вышла замуж за Бауэра.
— Ты все равно мог бы прислать ей письмо, узнать, как она живет. Дать ей понять, что ее судьба тебе небезразлична.
— И ты думаешь, от этого ей жилось бы легче?
— Да! — выкрикнула Синтия, но выражение лица опровергло ее заявление.
— Вряд ли, — покачал головой Расс. — Ее жизнь и без того была чудесна. У нее были ты и Бауэр. Она училась танцевать, ходила в частную школу, а в дни рождения устраивала шумные праздники на лужайке перед домом. У нее была даже собственная лошадь!
