— Например, Дайаны… — пробормотал Расс, стараясь сдержать гнев. — Разве в детстве она не расспрашивала обо мне?
Синтия взглянула на него в упор.
— Она считала своим отцом Мэттью. Он официально удочерил ее, она носит его фамилию. Я сказала Дайане правду, когда ей исполнилось восемь лет.
— Как же ты объяснила мое отсутствие?
— Сказала, что ты не захотел жить с нами. Обычное объяснение.
Но Расс знал, как ведут себя дети, в особенности смышленые, к числу которых принадлежала Дайана.
— Неужели она не спрашивала, куда я исчез?
— Я сказала, что ты ушел воевать.
— Но к тому времени, как ей исполнилось восемь лет, война закончилась.
— Мама объяснила Дайане, что ты погиб.
— А разве она никогда не спрашивала об этом у тебя? В таком возрасте она наверняка засыпала тебя вопросами о моей смерти. Что же ты ей отвечала?
— Просто уклонялась от ответа. И никогда не говорила ей напрямую, что ты мертв.
— Но и ничего не отрицала.
Укоризненно взглянув на Расса, Синтия выпалила:
— В моем положении отрицать что-либо было немыслимо, особенно слова моей матери. Может, ты забыл, в какой нужде я жила? Меня вышвырнули из дома, от меня отреклись. У меня не было денег, кроме тех, что оставил ты. Тебе известно, что почти месяц после твоего исчезновения я жила в нашей прежней квартире? — При этом воспоминании на глаза Синтии навернулись слезы.
Гнев Расса мгновенно утих.
— Я же велел тебе отправляться домой!
— Мне нужен был не дом, а ты! — выкрикнула она, не обращая внимания на собственную несдержанность. Очевидно, Расс считал, что она без всяких проблем вернулась к роскошной жизни. Ему следовало узнать, сколько страданий она вынесла! — Я надеялась, что ты передумаешь и вернешься. Я любила тебя, а ты — меня. Мне хотелось верить, что со временем все уладится. А потом кончились деньги, и мне не осталось ничего другого, кроме как с покаянием приползти к матери.
— Она не заставила тебя долго каяться.
— К ее чести, она сразу приняла нас, — подтвердила Синтия, вновь обретая сдержанность. — Не стала попрекать меня прошлым. И, видя мое горе, взяла на себя многие мои обязанности. Вздумай она сказать, что ты умер где-нибудь под забором с перепоя, я не стала бы возражать.
— И ты позволила бы ей сказать такое Дайане?!
Синтия долго медлила с ответом. Ей хотелось отомстить Рассу за причиненную боль, но мстительность была не в ее характере. Наконец, устав от внутренней борьбы, она покачала головой:
— Вряд ли. Я не допустила бы, чтобы Дайана считала тебя никчемным пьяницей. И не разрешила бы оклеветать тебя.
