Несмотря на такой поворот, мы не заслужили печального конца. Все те, кто честно трудился и продолжал продвигать свое дело, с энтузиазмом восприняли начало горбачевской перестройки в 1985 году. Впереди нас ждало горькое разочарование. Это чувство сменилось еще большим пессимизмом после развала Союза, а затем экономического обвала для большинства народа и всех институтов страны.
Я не участвовал в проектировании МТКС «Энергия» — «Буран» в целом, однако не могу не выразить своего отношения к этой принципиально новой космической системе. С другой стороны, понимаю, что мое мнение субъективно и может не совпадать с позицией других специалистов и руководителей отрасли. Мне и моим товарищам тоже пришлось затратить много времени и усилий на то, чтобы создать несколько новых непростых систем, которые планировалось использовать уже во втором полете «Бурана». Я расскажу о них подробнее в этой главе. Создание этих бурановских систем было практически завершено. Хотя ни одной из них не суждено было слетать в космос, все же эти усилия не стали напрасными. В конце концов, техника стыковки на основе нового андрогинного периферийного агрегата стыковки — АПАСа, разработанного для «Бурана», не только нашла применение, но и в очередной раз стала катализатором, кристаллизатором новой международной космической программы. Однако это произошло намного позже, уже в 90–е годы.
В целом для моего коллектива, как и для многих наших коллег, эти годы были периодом напряженного и плодотворного труда. Лично для меня это был, пожалуй, самый напряженный и продуктивной период, насыщенный разноплановой деятельностью. Отдельные временные отрезки оказались критическими, даже более трудными по сравнению с годами, когда готовились и осуществлялись первые стыковки «Союзов», «Салютов» и «Союза» с «Аполлоном». Именно в эти годы наступила пора нашей зрелости как профессионалов космической стыковки. Этот профессионализм сложился на основе теории и практики, утвердился на основе созданной в это же время испытательной и технологической базы. Как и раньше, путь этот был далеко не прямым и не простым. В этой главе мне предстоит также рассказать о новых направлениях в своей инженерной и научной карьере. Речь пойдет, прежде всего, о технических проектах, в которые судьба привела меня по земным и космическим орбитам. Мне пришлось столкнуться с проектированием больших конструкций, с тем, что стали называть космической архитектурой, а архитектура, как известно, есть застывшая музыка. Наша «музыка» в отличие от земной не была застывшей, а вращалась вокруг Земли с космической скоростью, достраивалась и по–настоящему перестраивалась, а иногда вращалась вокруг своей оси, поддерживая свои необычные формы и хрупкое содержание центробежными силами. Так, самой большой и оригинальной конструкцией стал солнечный парус, о котором мечтали ученые–фантасты начала XX века. Этот проект стал необычным во многих отношениях, прежде всего в организационном. В этом смысле он стал результатом действенной стороны перестройки: в умах и в действиях.
