— Пожалуйста, не сердитесь, что я заставили вас так долго ждать, Кэрол. Но это был мой друг Пьер, у которого есть художественная галерея. Я могу выставиться у него в следующем месяце.
Кэрол слегка испугалась, когда Марселе внезапно оказался рядом с ней. Она была там погружена в картины, что и не заметила, когда он закончил свой телефонный разговор. Она сидела на корточках и поднялась со слегка смущенным видом. Она показалась себе маленьким ребенком, которого застали за чем-то запрещенным. Вряд ли кому-нибудь из художников понравится, если кто-то начнет копаться в картинах, которые, очевидно, предназначались не для постороннего глаза.
Однако Марсель, казалось, не рассердился.
— Не судите, пожалуйста, о моем художественном таланте по этим картинам, — сказал он, толкнув без всякого почтения ногой стопку картин на полу. — Здесь, так сказать, только брак. Они не представляют собой никакой ценности, их вообще не стоит больше хранить.
Кэрол успокоило, что черноволосая красавица, очевидно, не была важна для него. Но ей было жалко эти картины, которые он так безжалостно отнес к браку.
— Разве вы собираетесь их выбрасывать? — спросила она ошеломленно. — Мне на самом деле очень жаль. Что же в них так безнадежно? Мне кажется, что портреты этой черноволосой девушки весьма неплохи. Это ваша близкая подружка, Марсель?
Она разозлилась на себя за то, что у нее вырвался этот вопрос. В конце концов, это ее не касалось. Но, тем не менее, она напряженно ждала ответа.
— Ах, это — Камилла, — объявил он равнодушно, — дочь моей консьержки. Разве вам не бросилось в глаза, как она похожа на свою мать. — Кэрол кивнула, и он продолжал: — Она никогда не была моей подружкой, а тем более — близкой. Но она бы с удовольствием ею стала и потому преследовала меня на каждом шагу и не давала мне покоя, пока я не сказал ей прямо в глаза, что меня не интересуют любовные отношения с ней.
Кэрол вполне могла себе представить, что такой мужчина, как Марсель, часто вынужден отбиваться от многочисленных поклонниц.
— В этом и состоит причина ваших плохих отношений с консьержкой? — спросила она осторожно.
— Скорее всего, да. Но давайте поговорим теперь о других вещах, например, о еде. Вы голодны?
Нет, собственно говоря, она не хотела есть. Но если Марсель говорил о еде, то, он, может быть, намерен пригласить ее куда-нибудь. Эта перспектива еще побыть с ним очень окрылила ее.
— Да, — ответила она и улыбнулась. — Но если мы станем только говорить о еде, то от этих разговоров я сыта не буду.
