Марчмонт с удовлетворением отметил использование наименования «мисс Лексхэм», в отличие от «Девы Гарема», и уважительный тон, с которым оно произнесено.
– Она из тех девушек, кто вдохновляет мужчину, – заявил он.
– Тогда это она.
– Без сомнений. Ты узнаешь её в ту же секунду, как только увидишь.
– Вовсе не уверен в этом, – сказал Аддервуд. – Ты знал её гораздо лучше. Для меня она всегда была смутным пятном, расплывающимся на расстоянии.
– Сейчас она не смутное пятно, – сказал Марчмонт. – Ты получишь свою тысячу фунтов до конца дня.
На самом деле, деньги уже должны были быть доставлены в дом Аддервуда. Вчера, перед тем, как подняться наверх переодеться к вечеру, Марчмонт уведомил своего секретаря. Осгуд утром должен был подписать поручительство в банк. Как и все, секретарь знал, что герцог Марчмонт может забывать и проявлять равнодушие к чему угодно, но он никогда не нарушает слова и не пренебрегает долгами чести.
Все знали о том, как он потерял всякое уважение к Браммелу, когда тот ускользнул под покровом ночи, оставив своих друзей отвечать за тысячи фунтов долгов и невыплаченных рент.
Аддервуд просмотрел оставшиеся колонки газетного листка. Половина газеты посвящалась Зое Лексхэм. История её заточения и побега должна появиться в форме памфлета в течение нескольких часов, без сомнения. С иллюстрациями.
– С трудом могу поверить, – сказал Аддервуд.– Это всё правда? Ты там был, когда Бирдсли разговаривал с ней.
– Он записал почти дословно, – сказал Марчмонт. – Ему даже удалось уловить её… э-э… отличительную манеру выражаться.
Слушая напевный голос, с полумраком и мягкими окончаниями, герцог Марчмонт был взволнован гораздо глубже, чем он мог бы признать.
До этого времени он не слышал полную историю её исчезновения. Только тогда он узнал, что она не убегала от слуг, за неё отвечавших.
Находясь в заточении долгое время, когда Зоя уже бегло говорила по-арабски, она узнала, что кое-кто из слуг родителей продал её за огромную сумму, и что похищение было спланировано и подготовлено задолго до рокового дня на каирском базаре.
Читатели узнают, так же как и Марчмонт, что горничная, продавшая её, долго не прожила. В течение недели со дня исчезновения Зои, служанка умерла от несварения желудка.
– Разумеется, её отравили, – заявила Зоя совершенно обыденно двум своим слушателям. – Она была всего лишь женщиной и уже сыграла свою роль. Они бы не стали рисковать тем, что она может раскаяться и рассказать правду.
