— Как, кстати, вы расцениваете порыв к трону овдовевшей императрицы?
— Лично я — как истерику обезумевшей от горя женщины, которая потеряла любимого мужа.
— А Мария?
— А Мария призывает относиться к этой фигуре более серьезно. Многое ей кажется странным и даже зловещим, но, по-моему, она уж чересчур адаптировалась к атмосфере двора. Ей все подозрительно.
— Знаете, кое в чем я готов с ней согласиться. Мы с вами как-то упускаем из виду, что у Марии Федоровны есть еще два младших сына. Любимых, в отличие от старших. И она вполне может мечтать о том, чтобы посадить на трон кого-нибудь из них, причем не в отдаленном будущем, а по достижении совершеннолетия.
— Вот как?
— Марии абсолютно точно известно, что вдовствующая императрица уже размышляет о будущих женах для младших сыновей, причем рассматривает кандидатуры таких, которые могли бы стать достойной парой императору.
— Мария опять преувеличивает. И Екатерина, и сама вдовствующая императрица происходят из достаточно захудалых немецких родов. Да и нынешняя императрица Елизавета была всего лишь принцессой Баденской…
— И в результате императрицей является чисто декоративной. В общем, подождем, посмотрим, как будут развиваться события.
— Как всегда.»
Нелегкое испытание пришлось вынести всем членам царской фамилии 23 марта — в день похорон императора Павла. Внешне все было, как обычно — длинный кортеж сопровождал гроб с телом покойного к последнему его пристанищу — Кафедральному собору в Петропавловской крепости, к усыпальнице, где с незапамятных времен покоились останки русских монархов.
Последний раз в эту усыпальницу торжественно перезахоронили останки отца Павла, незадачливого императора Петра Третьего, по слухам, убитом с благословения собственной супруги, прах которой теперь покоится рядом с ним. Такова была воля Павла.
Но скорби на лицах людей, толпившихся на улицах, не было. Никто из верноподданных не пролил ни единой слезы. Рыдал новый император, угнетенный чувством своей вины перед отцом, плакали его сестры. Молчаливая когорта лжедрузей и истинных недругов почившего царя пытались изобразить печаль — тщетно.
Като из-под траурной вуали оглядывала погребальную процессию: никто из придворных не выглядел истинно скорбящим. А ведь еще совсем недавно каждый из них готов был на что угодно, лишь бы заслужить монаршье благоволение. Да, мирских владык забывают куда быстрее, нежели простых смертных, хотя… По Екатерине Великой скорбела вся Россия, по ее сыну — только самые близкие родственники. Впрочем, и у них скорбь смешивалась с неподдельным облегчением.
