Рамон кивнул:
— Но я попрошу тебя об услуге. Не мог бы твой человек учить меня вашему языку и обычаям?
— Спроси у него самого. Хасан — не слуга мне, он друг нашей семьи.
— Он говорил о «господине», и я ошибся. Прошу прощения. — Юноша поклонился и обернулся к толмачу. — Что скажешь?
— Это честь для меня.
— Твоя цена?
— Ты уже расплатился сполна: я люблю Лию как собственную дочь… а вот, кстати, и она.
Рамон обернулся. В этот раз девочка была одета как подобает. Платье изумрудного шелка, усыпанное драгоценными камнями зеркальце, подвешенное к поясу на золотой цепочке-шатлене, распущенные темно-каштановые пушистые волосы. Рамон нипочем бы не узнал в ней того волчонка с бешеными глазами, не ожидай он встречи заранее.
— Здравствуй, — улыбнулась девочка, присев в реверансе.
— Здравствуй, — поклонился Рамон. Мимолетно подумал, что за сегодня было отвешено столько поклонов и произнесено столько напыщенных слов, что куда там герцогскому приему. — Девочкой ты нравишься мне больше.
— Я себе тоже, — рассмеялась она. — Но в платье неудобно лазить по крышам.
— Пожалуй, я прикажу спрятать мужскую одежду, подходящую по размеру, — произнес ее отец. — На случай, если тебе снова вздумается повоевать.
— Ну сейчас же нет войны, — отмахнулась она. Протянула Рамону трехцветную кошечку, которую до сих пор держала на руках: — Хочу подарить тебе. В доме, где ты живешь, полно крыс.
— Благодарю. — Юноша принял подарок, с сомнением глядя на зверька, способного уместиться на мужской ладони. — Она правда умеет их ловить?
— Умеет, — кивнула девочка. — Она знатный крысолов, хоть еще и не совсем взрослая. Вслед за крысами ходит черная смерть, а я не хочу, чтобы она пришла в твой дом.
— Ты хочешь сказать… — медленно произнес Рамон.
— Ну это же все знают! Крысы носят черную смерть. Просто когда кругом голод, люди боятся его больше, чем всего остального. Кошек съели, как перед тем съели собак, и крысы заполонили город. Но мой отец мудр, и он повелел, что в нашем доме кошек есть не будут, даже если в нем не останется ни куска мяса… — Она вздохнула. — И так и было. Но я бы все равно не смогла их есть.
— Когда началась осада, многие не верили, что это надолго, — вмешался Амикам — Я тоже не верил, но решил, что лучше я буду глупцом, испугавшимся тени, чем моя семья станет голодать. Мои люди посмеивались за спиной: не только превратить дом в склад, которому позавидовал бы любой купец, но и запасти семена и засадить сад вместо цветов репой и брюквой, а в пруд — там, на заднем дворе, — запустить мальков карпа. И приказал никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать чужим об этом. Потом смеяться перестали. Не могу сказать, что еды было в достатке, но никто ни в моей семье, ни среди моих слуг не умер от голода. А кошки… на самом деле меня больше волновало то, что крысы могут попортить еду, чем черная смерть. Но Лия права. В городе развелись крысы, и болезнь может прийти в любое время.
