Дежурил он там же, в «Туристе». Через двое суток – в ночь, затем через сутки – днем в патрульной машине. И во время дежурства, и после него –думал и искал, искал и думал. И придумал‑таки, где следует искать эту девицу. Раз она так свободно ориентируется ночью – значит, ночной жизнью живет чаще, чем дневной. Раз так ловко разыграла спектакль, значит, или актриса, или проститутка, ибо только проститутка за хорошие деньги может разыграть такую страсть, на которую способна не каждая актриса. Ну, актрису обычно вряд ли потянет одну в темную улицу. Значит... И Игорь, объезжая на патрульной машине свой кусок городской территории, приглядывался к публике у кинотеатров, гостиниц, ресторанов, вокзала. А в «Туристе» начал иногда обходить столики посетителей, пристально вглядываясь в лица сидящих за ними женщин, чего раньше никогда не делал. Он много чего раньше не делал. Запустил тренировки по регулированию дыхания и приемам рукопашного боя, самбо и выборочно – восточным единоборствам, которые возобновил сейчас с самых азов, отрабатывая и шлифуя каждый прием с филигранной точностью. Для такой отработки нужен был надежный партнер. Он был у Игоря. После смерти Ивана Николаевича в напарники ему «батя» приказом назначил только‑только поступившего к ним в ППС Борю Савелюка, недавно пришедшего из армии в черном берете. Десантник, «морская пехота». Дрался он классно, и руками, и ногами махал исправно, но до подготовки Игоря, который в любой прием вместе с силой вкладывал душу, ему было далековато. Боря отчаянно завидовал Игорю, перелетая через его голову, спину или бедро после очередного броска, матерился, морщась от боли, но, вскакивая, тут же требовал, тяжело дыша:
– Еще, в трикопыта мамочку! – это была его любимая поговорка.
Сдружились они быстро. Разница в возрасте была не такой уж большой, к тому же Борис, как и Игорь, ненавидел несправедливость, насилие, предательство.
А любопытен был до ужаса. Каждое новое, неизвестное, не ощупанное руками или хотя бы не охваченное взором тянуло его к себе, как хороший магнит обыкновенную булавку. И, может быть, по молодости лет плевать ему было на любую опасность, даже смертельную, если предмет наблюдений представлял для него интерес. Приемы он перенимал с лета, но доводить, отшлифовывать их у него не хватало терпения, и он частенько скулил:
– Ну, Гарик, давай дальше, ты мне уже этим захватом с переворотом все мозги поотшибал!
– А ты не падай на мозги! – шутил Игорь, вновь перебрасывая его через себя. – Для этого у тебя есть задница – она без серого вещества.
