Нечистый тут же запер дверь, привлек к себе Зойку.
— Ты что, с ума сошел? — вырываясь, зашипела она. — Здесь же муж, ребята!
— Ну, пацаны, предположим, видели тебя во многих позициях, — усмехаясь, произнес Нечистый. — А мужу твоему сейчас так хорошо, что он вряд ли помнит о твоем существовании, — и Алиферов вновь грубо притянул к себе Долженкову.
— Погоди, — вдруг смягчилась она.
Как не неприятен ей был бывший "зек", как не побаивалась она его, но все же Зойке притязания Вовки польстили. Значит она еще привлекательна, раз сам Нечистый снизошел до нее. Она улыбнулась ему самодовольной снисходительной улыбкой и стала поворачиваться, медленно задирая платье. Однако Нечистый приглушенно рассмеялся и похлопал ладонью по ее тощему заду.
— Ты неправильно меня поняла, детка! Твои подержанные прелести меня давно уже не прельщают. — Он схватил Зойку за руку, резко повернул к себе и с силой надавил ей на плечи. — Ублажи-ка меня по иному…
Долженкова недолго сопротивлялась. В конце концов, Нечистый поил, кормил, обеспечивал Зойку деньгами. Он был временным ее хозяином, и имел право требовать все, что хотел. Женщина вздохнула и покорно опустилась перед бывшим "зеком" на колени…
…Пятнадцать минут спустя Нечистый постучал в двери туалета.
— Давай, братуха, выходи из гальюна! — потребовал он громко и решительно. — Здесь уж очередь выстроилась.
— Да-да, сейчас… — и, щурясь от яркого света, Женька выполз в коридор.
Нечистый хохотнул:
— Что "галики" ловил? Почти три часа на толчке просидел.
— Ловил, — буркнул Женька и прошел мимо Алиферова в зал.
Чувствовал он себя на удивление хорошо. От наркотического опьянения не осталось и следа, ну, разве что чуть-чуть кружилась голова и очень хотелось пить. Под тревожным взглядом наблюдавшей за ним Зойки, парень взял на кухне из холодильника бутылку пива, вернулся в комнату и устроился на полу рядом с храпевшим Кабатовым. После нескольких глотков терпкого напитка он вновь захмелел и глаза сами собой стали смыкаться. Парень встал, с трудом доплелся до лоджии и, устроившись там, на старом продавленном диване, провалился в глубокий сон.
Проспал он до двенадцати часов ночи и вместе с Колькой хмурый и разбитый вернулся домой. К счастью, отец этой ночью дежурил, и двери ему открыла мать. На этот раз дверь была закрыта на щеколду, и ему не удалось пробраться в квартиру незамеченным, открыв дверь своим ключом.
Увидев бледное измученное лицо сына, Вера Андреевна всполошилась.
