Люди из ее окружения умирали один за другим; об этом она поведала мне в замкнутом пространстве купе где-то посреди Франции. Они погибали в авариях в Швеции и в Европе. У ее бывшего парня обнаружили рак кожи. Учитель гимназии покончил с собой. Брат врезался на машине в дерево — единственное на мили вокруг. И т. д. И т. п.
«Я так устала от смертей, Эрика!» — воскликнула она с обидой на людей, которые покинули ее так внезапно, без извинений и объяснений. Потом Кари сидела, безразличная ко всему, и слушала короткую историю смертей в моей семье, которая укладывалась в одну фразу: «Хорошенько повеселись, прежде чем улечься в ящик».
Спустя много лет Кари сказала, будто только благодаря мне поверила, что есть люди, которые умирают от старости. А я, в свою очередь, узнала от нее, что жизнь порой кончается внезапно, трагически, кроваво и даже омерзительно.
Но даже эти истории не заставили меня бояться смерти. С возрастом я все больше думала о ней, и постепенно она начала ассоциироваться с горем и отчаянием. И если горе и отчаяние, которые я ношу в себе, — и есть смерть, значит, я давно уже умерла для этого мира. Хуже всего стало после того, как мне исполнилось тридцать пять. Казалось, я теряю рассудок: мои дни заполняла необъяснимая пустота. За завтраком в солнечный день на меня иногда без всякой причины нападала черная меланхолия и не отпускала весь день, а то и всю ночь. Конечно, как и все, в юности я переживала депрессию, но преодолевала ее силой воли и самодисциплиной. Однако мне встречались люди, охваченные такой апатией, что они не хотели жить. Со мной такого никогда не случалось.
Увы, со временем приступы депрессии усиливались. С каждой неделей я чувствовала себя все хуже и хуже. Я стала похожа на сгоревший дом с нетронутым огнем роскошным фасадом и обугленной пустотой внутри.
На работе все шло хорошо. Там, уверенная в своей компетентности, я знала, что, когда и как нужно делать. А вот как быть с пустыней по ту сторону забора под названием «свободное время», понятия не имела. Имея работу, квартиру и партнера (именно в таком порядке), то есть все, что необходимо для счастья, мне вроде бы не на что было жаловаться. На это и упирали мои друзья. Стоило мне заикнуться о пустоте внутри, как они начинали твердить, какая я замечательная, — как будто это могло заполнить пустоту.
Единственным утешением были мысли о самоубийстве. Они не имели ничего общего с «гран финале»[1], скорее, были просто фантазиями. Обдумав несколько сценариев, я остановилась на одном, на мой взгляд, самом лучшем. Идея пришла ко мне в Германии. На бензозаправке продавался тонкий ярко-красный пластиковый трос с двумя крючьями на концах для транспортировки сломанных автомобилей. Я тут же купила его. На будущее.
