— Заткнись, гребаный педик! — рявкнул Перси с такой яростью, что на шее у него вздулись вены. Я положил руку ему на плечо и через рубашку почувствовал, как он весь дрожит. Частично от испуга (снова и снова мне приходилось напоминать себе, что одна из причин его неадекватного поведения — возраст. Двадцать один год, чуть старше Уэртона), но в основном от ярости. Он ненавидел Делакруа. Почему — я не знал, но ненавидел.
— Сходи в административный корпус и посмотри, на месте ли начальник тюрьмы Мурс, — приказал я Перси. — Если да, подробно доложи о случившемся. Скажи ему, что мой рапорт он получит завтра утром, если я успею его написать.
Перси аж раздулся от гордости. Еще бы, такое ответственное поручение. Я даже подумал, что он отдаст мне честь.
— Да, сэр. Доложу.
— Начни с того, что ситуация в блоке Е нормализована. Учти, что донесение не рассказ. Начальник тюрьмы не погладит по головке, если ты будешь отходить от фактов.
— Не буду.
— Вот и хорошо. Иди.
Он двинулся к двери, потом повернулся ко мне. Пожалуй, другого от него ждать и не следовало. Перси всегда все делал наоборот. Я хотел, чтобы он ушел как можно быстрее, пах у меня горел огнем, а он как нарочно тянул время.
— С вами все в порядке, Пол? Может, заболели? Подхватили грипп? У вас лицо в поту.
— Может, я чего-то и подхватил, но в целом все в порядке. Иди, Перси, доложись начальнику тюрьмы.
Он кивнул и на этот раз ушел: благодарю тебя, Господи, за маленькие благодеяния. Как только за ним закрылась дверь, я рванул в свой кабинет. Согласно инструкции за столом дежурного обязательно должен кто-то сидеть, но в тот момент мне было не до инструкций. Чувствовал я себя совсем скверно — как утром.
Я сумел добраться до туалета и вытащить свое хозяйство из брюк до того, как полилась моча, но запас времени не превысил двух секунд. Мне пришлось прижать одну руку ко рту, чтобы заглушить рвущийся крик, а другой схватиться за раковину. Это дома я мог упасть на колени и налить лужу у поленницы. Здесь, упади я на колени, моча разлилась бы по полу.
Так что я устоял на ногах и не закричал, хотя далось мне и первое, и второе с превеликим трудом. Казалось, мочу наполняли мелкие осколки битого стекла. Из унитаза поднимался неприятный, болотистый запах, а сама моча была мутная, наверное, от гноя.
Я сдернул с вешалки полотенце и вытер лицо. Перси не ошибся, пот катился градом. Я повернулся к металлическому зеркалу. На меня глянула красная физиономия температурящего человека. Сто три? Сто четыре?
