Пожалуй, решил я, пора мне сказаться больным и отправиться на прием к доктору Сэдлеру. Конечно, не хотелось принимать горькие, вызывающие тошноту таблетки, но это все же лучше, чем стоять на коленях у поленницы, стараясь не закричать от боли, потому что пенис сигналит мозгу, что его пропитали машинным маслом и подожгли.
Потом, глотая аспирин на кухне и прислушиваясь к посапыванию Джейнис, доносящемуся из спальни, я вспомнил, что как раз сегодня к нам должны доставить Уильяма Уэртона, а Зверюги на месте не будет: начальник тюрьмы забрал его у меня, чтобы он помог перенести часть библиотечных книг и медикаментов из лазарета в новое здание. А чего мне не хотелось, с болью или без оной, так это оставлять Уэртона на Дина и Гарри. Парни они были хорошие, но Кертис Андерсон особо предупреждал, что Уэртон тот еще тип. «Этому человеку на все наплевать», — написал он в сопроводиловке. И подчеркнул фразу двумя чертами.
Боль уже поутихла, так что ко мне вернулась способность соображать. Лучше всего, решил я, поехать на работу пораньше. Я хотел подъехать к шести, именно в этот час Мурс обычно появляется в своем кабинете. Он мог бы вернуть Брута Хоуэлла в блок Е, а я отправился бы к доктору.
Двадцать пять миль я проехал с двумя остановками: возникало нестерпимое желание помочиться. Оба раза я едва успевал свернуть на обочину и расстегнуть ширинку (к счастью, в такой час сельские дороги пустуют). Боль меня прихватывала, но не так сильно, как у поленницы, во всяком случае не сшибала с ног. Однако мне приходилось держаться за ручку дверцы моего маленького «форда», и меня прошибал пот. Я клял себя за то, что так долго тянул с визитом к врачу.
В тюрьму я въехал через южные ворота, поставил автомобиль на привычное место и сразу пошел к начальнику. Появился я в приемной в начале седьмого. Мисс Ханнах, естественно, отсутствовала (она не приходила раньше семи), но в кабинете Мурса горел свет, я видел это через матовое стекло. Я постучал и открыл дверь. Мурс вскинул голову, и брови его удивленно взлетели вверх. Он не ожидал увидеть меня в столь ранний час. Впрочем, и я немало удивился, впервые увидев его в таком состоянии: растрепанные, торчащие в разные стороны волосы, красные глаза, опухшие веки.
— Хол, извини, я зайду позже… — промямлил я.
— Нет. Пожалуйста, Пол, заходи. И закрой за собой дверь. Мне нужно с кем-то поговорить, нужно, как никогда в жизни. Заходи и закрой за собой дверь.
