— Пожалуйте к столу, господин профессор, — повторил рыбак чуть громче.
Владимир Ильич оглянулся.
— Сейчас, сейчас, спасибо. — Он поднялся со стула, с сожалением отрываясь от работы.
Вышел в кухню, сел за стол — и вот он уже полон внимания и интереса к жизни этой семьи, к их заботам. Он расспрашивает Бергмана, как тот умудряется сеять на скалах, какие культуры выращивает, интересуется уловом рыбы, бюджетом семьи, размером аренды за клочки земли, вовлекает в разговор даже молчаливую и застенчивую хозяйку и сразу становится своим человеком в доме. «Я, кажется, овладел музыкальным ударением, — думает Владимир Ильич, быстро перелистывая словарик, — эти люди меня понимают».
— Вы говорите по-фински? — спрашивает он у хозяина.
— Нет.
— Вы — швед?
— Я — финн, все мои предки финны, а вот родной язык помню плохо. Шесть столетий мы были под властью шведов, и они сделали все, чтобы мы забыли свой язык. Скоро будет сто лет, как русский царь добивается того же. Дет гор инте! Не пойдет!.. Скажите, господин профессор, когда Финляндия наконец получит самостоятельность и будет ли такое благо от царя?
Хозяйка подвигается ближе. Этот вопрос ее тоже волнует.
Владимир Ильич внимательно посмотрел на рыбака:
— Финляндия получит право на самостоятельность, дорогой Бергман. Непременно получит. Но не от царя, друг мой. Есть только одна сила в мире, которая принесет это право, — это победа русских рабочих.
— Когда русские рабочие победят, они про нас забудут. У нас в народе говорят: «Ома маа — мансикка, му маа — мустикка».
— Как, как? — заинтересовался Владимир Ильич.
Рыбак перевел финскую поговорку на шведский язык: «Своя страна клубника, чужая — черника».
— Нет, дорогой товарищ. У рабочего класса интересы много шире. В программе русских рабочих записано добыть свободу не только для себя, но и завоевать право на самостоятельность финнам, полякам и другим народам.
— Помоги им бог… — шепчет жена рыбака.
— Ну, а как лед? — не терпится узнать Владимиру Ильичу.
— Ждать надо. Вода стоит еще высоко.
Повышение воды в шхерах — верный признак потепления, это Владимир Ильич знает. При падении воды — жди ветра северного, а с северным ветром станут и льды.
После обеда Вильхо заговорщически прижал палец к губам и подозвал профессора к окну. В деревянной коробке из-под английских сигар, которую он достал из-за печки, хранились сокровища мальчика. Вильхо первым делом показал гостю длинную серую полоску — высушенную змеиную шкуру. Примерил ее себе на шею как галстук и с гордостью сказал:
