Хозяин словно угадал мысли гостя:
— Салаку море бесплатно дает, а хлеб — его надо на скалах выращивать и каждое зерно потом поливать.
— Пожалуйте к столу, господин профессор, — пригласила хозяйка.
После завтрака Владимир Ильич разложил в каморке на столе таблицы и стал выписывать на листке бумаги длинные столбцы цифр.
Вильхо стоял у двери спальни и наблюдал.
Рыбак подозвал племянника:
— Никому не говори, что к нам приехал гость. Если кто спросит, есть ли у нас чужие, отвечай: никого нет.
— А почему нельзя похвалиться, что у нас в доме гость? — удивился мальчуган.
— Чтобы люди не завидовали. И нельзя задавать так много вопросов, скоро станешь седым, — рассердился дядя. — Не мешай ему. Садись за уроки.
Вильхо взял в руки книгу.
Рыбак вытащил из угла на середину кухни сеть, устроился на полу и принялся латать дыры. В умелых руках замелькал челнок. Поглядывая в приоткрытую дверь спальни и вспоминая слова Карлсона, Бергман думал: «Неужели это и есть самый сильный враг царя? А с виду — обыкновенный учитель».
* * *
Владимир Ильич приступил к заключительной главе «Аграрной программы». Он заканчивал 26-ю тетрадь. Свыше четырехсот страниц уже написано за последние недели. Конечно, можно было бы сделать больше, но эти переезды…
Чистых тетрадей больше нет. Владимир Ильич вышел на кухню и спросил у хозяина, нельзя ли купить в лавке несколько тетрадей.
Вильхо вскочил на скамейку, вынул из шкафа тетрадь и протянул гостю:
— Хочешь, дам одну?
Владимир Ильич покачал головой:
— Одной мне мало.
Вильхо достал еще: отец купил тетрадей на целый год.
Это были обыкновенные ученические тетради в синих обложках с белой наклейкой посередине.
Вильхо удивился: профессор, а пишет в школьной тетради.
Когда стемнело и буквы стали сливаться в одну полоску, Вильхо заглянул в спальню.
— Что ты так много пишешь?
— Решаю трудные задачки, — ответил серьезно гость.
— А ты их решишь?
— Решу обязательно.
— Знаешь что? — зашептал Вильхо. — Ты спрашивал про дорогу на Стокгольм. Зачем тебе идти по льду? Еще провалишься! Погода плохая, лед слабый. Поезжай обратно в Або и там садись на пароход. Уж очень интересно ходить на пароходе по морю, это тебе не парусная лодка.
— Хорошо, я подумаю, — ответил Владимир Ильич и погладил мальчика по голове. Затем зажег керосиновую лампу, вспомнил свою лампу под зеленым абажуром и снова погрузился в работу.
Семья села обедать.
— Господин профессор, пожалуйте к столу!
Но Владимир Ильич не слышал слов хозяина. Опустив левое плечо, наклонив набок голову, он продолжал сосредоточенно писать.
