Норин усердно отдирала липкую массу от подбородка и облизывала губы, давясь смехом. Винни живо представилось, как он склоняется над ней и целует, чувствуя сладость во рту.
Словно бы угадав его мысли, Норин прильнула к его плечу, сверкая глазами, и ему показалось, что их фантазии слились в одну волшебную сказку. Но в следующий миг волшебство рассыпалось от густого баса Сэма:
— Эй, Винни! Помоги-ка! — Он собирал конусообразные дорожные знаки, служившие препятствиями в соревнованиях детей. — Одному мне здесь не управиться. Ну, где ты там, Пасторелли!
— Я скоро вернусь, — сказал Винни. Норин кивнула, пряча глаза. Винни подбежал к товарищу, и тот спросил:
— Ты решил на всю жизнь остаться в штрафниках? Понравилось получать наряды вне очереди?
— О чем это ты? — невинно захлопал глазами Винни.
— Ты все прекрасно понимаешь, — прорычал Сэм. — Это я никак не возьму в толк, почему ты прилип к дочери босса. Других женщин в городе мало? Опомнись, пока не поздно!
— Ей нужен кто-то, чтобы выйти из спячки и начать новую жизнь, — сказал Винни, помогая собирать оранжевые щитки. Он обернулся: Норин подошла к Билли и присела на корточки у костра.
Вот уже четыре года, как она избегала встреч с мужчинами и не решалась завязать с кем-то близкие отношения. Винни подозревал, что это папаша обмотал дочку цепями, и решил освободить бедняжку из плена страха и предубеждений.
— Если ты разобьешь ей сердце, приятель, наш босс свернет тебе шею, — тихо сказал Сэм, перехватив его взгляд.
— Да не собираюсь я никому разбивать сердце, — рассмеялся Винни. — Норин видит меня насквозь, да и я не скрываю, что не хочу серьезных отношений.
— Любопытно, чего же ты тогда добиваешься? — обернувшись, спросил Сэм, удивленный услышанным.
Винни медлил с ответом, поглядывая в сторону Норин и Билли. И в самом деле, неужели он удовлетворится легким флиртом? Действительно ли его интерес к этой женщине обусловлен лишь физическим влечением, игрой гормонов в крови?
Пожалуй, все обстоит гораздо сложнее. Ему нравится ее звонкий, мелодичный смех, он любит наблюдать, как меняется ее лицо в зависимости от настроения, как она общается с сыном.
— Ты оглох, черт бы тебя побрал, Винни! — нарушил его раздумья Сэм. — Объясни мне наконец, зачем ты крутишься вокруг Норин, если не получишь от этого ничего, кроме неприятностей.
— Я и сам этого не знаю, — упавшим голосом ответил Винни. — Мне показалось, что она выплакала все слезы и заслужила толику радости и счастья.
