Похоже, именно тут нужно начинать свою карьеру. Причем — сразу! Не отсиживаться молчуном в углу до почтенных лет. Рвануть, как шампанское, пока молода, пока есть запал и Муза не скупится на песни! Сил и желания много. Нужна поддержка. Муж Гумилев — отлично для начала, без него сюда было бы трудно попасть. Только ведь он вроде не торопится помогать ей завоевывать славу поэта. Все еще советует жене подучиться на танцовщицу и заткнуть за пояс Иду Рубинштейн. Ничего, она прорвется на поэтический олимп сама. Вон как глазеют на нее литературные мэтры. Анна осмотрелась: множество знакомых лиц, известных имен, но все не то. А вот и самый знаменитый критик, уже хороший знакомый, — Георгий Чулков. Вошел широкими, энергичными шагами, ероша длинные густые волосы. Любезно приветствовал Анну: «Как же, как же — виделись в Париже!» И тут же попал в окружение страждущих общения с ним. Чулков был женат на умной женщине, предпочитавшей держать своего женолюбивого красавца на длинном поводке. Кроме того, известный литературный критик обладал неоценимым талантом: открывать молодые дарования и давать им путевку в будущее. Он умел зажигать «звезды». Вот именно таким поклонником стоило немедля обзавестись, улучив момент и продолжив знакомство. Анна понимала, что молоденькие поэтессы и литераторши не дают прохода мужчине столь выдающихся качеств. Но знала: если захочет — обойдет всех!
То, что Чулков будет на предстоящем вернисаже выставки «Мир искусства», не вызывало сомнений. Подходящее место, чтобы показать себя, привлечь и заинтересовать беседой понимающего мужчину. Впрочем, беседа тут вовсе не главное, женские чары — вот перед чем он не устоит. Анна должна была не затеряться в толпе и использовать свое особое очарование в полной мере. Обтягивающее черное парижское платье и муаровая широкая накидка, переброшенная через руку, — как раз то, что надо для вернисажа. Муар слегка волочится по паркету, как сломанное крыло птицы. А ко всему этому непременная «шаплетка» (так называли маленькие парижские шапочки-шлемы, обтягивающие голову) с элегантной деталью авторского дизайна. «Авторским» — Валиным изделием стала шелковая, как бы увядшая черная роза, прикрепленная с бархатной лентой так, что падала, будто надломленная, к самому плечу. Длинная гибкая шея Анны от этого только выигрывала. А траурный цвет подчеркивал светлое серебро глаз. Нет, она не какая-то смазливая девчонка с мрачными стишками, она — сирена, искусительница, Пандора! Если захочет — прямо так, в парадном облачении, свернется в клубок, обвив узким телом стул. И глянет снизу магнетическим лунным глазом. Впрочем, время ее коронных трюков еще впереди.
