Вспоминаю детство. Отца, музыку и запах пирожных. А еще игру. Есть такая отличная
детская игра — «Хорошо-плохо».
Я играла в такую с первоклассниками, когда работала в школе. Очень занимательная игра.
Класс делится на две части, ведущий загадывает любое явление или предмет, а команды по
очереди доказывают — это хорошо или плохо. Например, дождь.
— Дождь — это хорошо, потому что от него растут цветы и деревья! — кричит Леша.
— Дождь — это плохо, потому что можно промочить ноги и заболеть! — возражает ему
Ира.
К концу урока дети доходили до таких изысканных аргументов, что взрослые чувствовали
себя неловко. Самое потрясающее, что счет, как правило, был равный.
— Сегодня седьмое ноября! — сообщила главный редактор и почему-то посмотрела в мою
сторону. Я оглянулась, конечно, но за спиной никого не было. Шаблонная заготовка «Почему
я…?» не пролезла.
— Пойди подыши праздником, проникнись! — настаивала редактор. И я пошла.
Проникаться не хотелось абсолютно. Потому что вчера был Новый год. Настоящий — с
елкой, апельсинами, шампанским и речью президента. Ввиду крайне приятной снежной
погоды мы с коллегами решили, что называется, ловить момент. (Ведь в ночь с 31-го на 1-е сто
процентов будет дождь и слякоть.) Поймали. Нарядили кактус, перевели часы в редакции.
Дважды. По российскому и по украинскому времени. Позвали «президента». Сначала он залез
на лесенку и вещал «дорогие мои соотечественники», а через час уселся в кресло и сказал
«любі друзі». Потом мы лепили снежную бабу и снежного деда. Все было замечательно, вот
только 1 января в нашем новом году выдалось рабочим днем…
С чашкой горячего чая в пластиковом стаканчике я пошла проникаться на площадь, к
памятнику Ленина. Два часа дня. Холодно. Ветрено. Слякотно.
На площади давали парад снегоуборочной техники. Женщины и мужчины с лопатами и в
оранжевых жилетках суетились возле грузовиков и тракторов. Машина-веник тщательно
елозила щетками по серой брусчатке, а машина-конвейер (с такими движущимися полочками
для снега) гудела на всю площадь. По задумке автора, картина, наверное, должна была
вызывать гордость у харьковчан: во какая у нас снегоуборочная мощь! А если добавить к
этому пару тонн знаменитой песчано-соляной смеси — ого-го-го! Вместо гордости мизансцена
вызывала недоумение. Снега почти не было.
У подножия вождя, там, где обычно томятся в ожидании романтики с розой в руке, мерзли
человек сорок молодых мужчин. Двадцать в синем и столько же в черном. Те, что в черном, отгородились от синих колючей проволокой. Я подошла ближе. Проникаться.
