толпа). — Михална сегодня на смене. Ма, уже есть десять?»
Мой ребенок, не понимающий по часам, четко знает, что десять часов — это граница между
детским беспределом и началом ночи. Причем «комендантский час» распространяется только
на ЕЕ смену и исключений не имеет. Новый год и дни рождения включены.
Я никогда не понимала графика наших вахтеров. Скорее всего, та пара человек, которые
иногда были замечены в окошке-амбразуре, только заменяли Михалну в некоторые дни. Но на
праздники — никаких замен!
Не помню, какой-то праздник был, типа Дня машиностроителя. Ну, не праздник, скорее
повод. Звонят друзья. Может, кто-то из них таки машиностроитель, не помню. «Мы едем! С
детьми, гитарой, пивом. Встречай!» Я обрадовалась, дочка в восторге, следующий звонок:
«Выйди, пожалуйста, забери нас, мы в подъезде». Выхожу. Немая картина. Две семейные
пары, двое детей, гитара (пива не видно, бутылки в рукавах). Взрослые, состоявшиеся люди
стоят, как школьники, пред бабушкой-вахтером и не ругаются, не спорят, не оправдываются.
Слушают. Вспомнилась линейка в пионерском лагере. Вожатый зачитывает распорядок дня:
«Ровно в десять — отбой!»
Как она это делает? Не кричит, не ворчит. Говорит мало, четко и главное — доходчиво.
Как? Чужой человек. Я перед родителями так не стояла на вытяжку.
— Мы будем только тихие песни петь, честно. А детей сразу спать уложим. Всех. (Под
гипнозом, добавляю про себя.)
— Бред! Свободная страна! — доказываем мы друг другу уже в безопасном месте, за
дверью квартиры. Но, несмотря на это, начиная с десяти, по очереди одергиваем детей:
«Тише!»
Сами переходим на спокойные романсы. Вопрос: «Кто пойдет за пивом?» звучит как
приговор.
Смотрю в окно. Венки. Ее больше нет. Воскликнуть цинично: «Свобода!»? Не то чтобы я не
цинична. Просто не хочется. Конечно, смерть — это всегда страшно, даже если совсем чужая.
Я подумала, а вдруг бы она не умерла, а переехала. В другой дом, в другой город. Мне
кажется, мы, жители этого подъезда, все равно ощущали бы потерю. Парадокс? Скорее
закономерность.
Кем она была? Может быть, учитель? Актриса? Физик-ядерщик?
Михална — это и возраст, и профессия, и пол, и семейное положение. Это образ, легенда.
Какое невиданное чувство мы испытывали к этому человеку? Любовь? Ненависть? Уважение?
Страх? Не знаю. Но, кажется, все мы, жители первого подъезда, и каждый из нас в
отдельности, потеряли что-то очень важное.
Еженедельник «Объектив-Но» № 10 от 9 марта 2006 г., колонка «Невыдуманная история»
