, видя, наконец, тот образ, в который смерть изменяет труп человека по его нетлении, предки представляли смерть то в образе птицы, то страшилищем, соединяющим в себе подобие человеческое и звериное, то человеком, то, наконец, сухим, костлявым человеческим скелетом.
Остаток древнерусских представлений смерти птицей мы находим и поныне. Так, в названиях смерти «крылатой» [21, 77] видно прежнее представление о смерти как о птице. В русских же загадках смерть прямо называется птицей.
На море, на Окиане, — говорит загадка о смерти, —
На острове Буяне,
Сидит птица Юстрица;
Она хвалится, выхваляется,
Что все видала,
Всего много едала.
Видала царя в Москве,
Короля в Литве,
Старца в кельи,
Дитя в колыбели;
А того не ведала,
Чего в море не достало [164, 151].
Или:
Сидит птичка На поличке, Она хвалится, Выхваляется, Что никто от нее Не отвиляется:
Ни царь, ни царица,
Ни красная девица [161, 218]°
Смерть является птицей и по причитаниям:
Видно налетела скорая смеретушка, — чита ем мы здесь, —
Скоролетною птицынькой,
Залетела в хоромное строеньице.
Скрытно садилась на крутоскладно на зголовьице
Ивпотай ведь взяла душу с белых грудей
[158, 414].
Из птиц, олицетворявших собой смерть, наиболее употребительны были: черный ворон и сизый голубь. Подтверждение сказанного мы находим в следующих выражениях причитаний северного края:
Злодейка эта скорая смеретушка, Невзначай она в дом наш залетела. Она тихонько ко постели подходила. Она крадцы с грудей душу вынимала, И черным вороном в окошечко залетела [18, 212; 59, 363].
Или в другом месте:
Нонько крадцы пришла скорая смеретушка, Пробиралась в наше хоромное строеньице; По пути летела черным вороном, Ко крылечку прилетела малой пташечкой, Во окошечко влетела сизым голубком [18, 167; 59, 563].
>10Внекоюрых загадках смерть называется уткой, орлом, напр.:
а) Сидит утка на плоту.
Хвалится казаку, —
Никто меня не пройдет:
Ни царь, ни царица
Ни красная девица.
б) «Летит орел чрез немецкие города, берет орелягоды зрелые и незрелые» [161, 219]. Олонецкие загадчики-отгадчики рисуют смерть премудрою совою, которая сидит на крыше. «Не можно ее накормиги ни попами, ни дьяками, ни пиром, ни миром, ни добры ми людьми, ни старостами.> [88, 704].
Согласно с отождествлением понятий смерти и ночи, «смерть — перелетна птицынька» похищает свою жертву ночью. Так, в плаче о дяде двоюродном племянница с горестью вспоминает последние минуты жизни своего родственника; проводя почти всю ночь у постели больного, она плачет:
