Ложем свадебным твоим.
Злосчастный! Как могла так долго
Отцом засеянная нива
Тебя в безмолвии терпеть?
Антистрофа 2
1190 Теперь всезрящее тебя настигло время
И осудило брак, не должный зваться браком,
В котором долго пребывали
Слиянными отец и сын.
Горе! Лая сын несчастный!
О, когда бы я вовеки
Не видал тебя! Стенаю,
Как над мертвым, над тобою.
Поистине сказать я должен:
Ты одарил нас жизнью новой,
1200 Ты мрак на очи нам навлек.
Входит домочадец.
ЭКСОД
Домочадец
О граждане почтенные страны!
Что предстоит и слышать вам и видеть!
Какое бремя скорби несть вам, если
В вас преданность живет к семье царя!
Нет, не омоют даже Истр и Фасис25
Лабдака дом; столь много страшных дел
Таится в нем, и вольных и невольных, —
И новые объявятся!.. Нет горше
По доброй воле понесенных мук.
Хор
1210 Нет тяжелее бед, уже известных…
Но что еще случилось, говори!
Домочадец
Увы, сказать и выслушать недолго:
Божественной не стало Иокасты.
Хор
Злосчастная! Но что тому причиной?
Домочадец
Она сама, увы! Но ты не можешь
Так горевать, как я: вы не видали,
А у меня все в памяти живет.
Узнайте ж, как несчастная страдала:
Лишь в дом вошла, объята исступленьем,
1220 К постели брачной ринулась она
И волосы обеими руками
Рвала. И, дверь захлопнув, стала звать
Уже давно скончавшегося Лая;
Упоминала первенца, которым
Был муж ее убит; и то, как сыну
Досталась мать для страшных порождений.
Рыдала над своим двубрачным ложем,
Где мужем дан ей муж и сыном — дети.
И вот — погибла, но не знаю как,
1230 Затем, что тут Эдип ворвался с воплем,
И я следить за нею перестал.
Я на царя смотрел — как он метался.
Он требовал меча, искал жену,
Которую не мог назвать женою, —
Нет, мать свою и мать его детей!
Вела его в безумье сила свыше,
Совсем не мы — прислужники его.
Вдруг с диким криком, словно вслед кому-то,
Он бросился к двустворчатым дверям
1240 И, выломав засовы, вторгся в спальню.
И видим мы: повесилась царица —
Качается в крученой петле. Он,
Ее увидя вдруг, завыл от горя,
Веревку раскрутил он — и упала
Злосчастная. Потом — ужасно молвить! —
С ее одежды царственной сорвав
Наплечную застежку золотую,
Он стал иглу во впадины глазные
Вонзать, крича, что зреть очам не должно
1250 Ни мук его, ни им свершенных зол, —
Очам, привыкшим видеть лик запретный
И не узнавшим милого лица.
Так мучаясь, не раз, а много раз
Он поражал глазницы, и из глаз
Не каплями на бороду его
Стекала кровь — багрово-черный ливень
Ее сплошным потоком орошал.
Поистине их счастие былое
Завидным было счастьем. А теперь
