— Вот! — почему-то обрадовался Поляков. — А у меня много. Хочешь, принесу?
— Зачем? — удивилась Наталья. — Я фотографии не собираю. Странный ты какой-то. Лучше сразу скажи, чего ты хочешь, и я тебе скажу, почему я этого не хочу.
— Все-таки какая ты язва, — грустно сказал Поляков. — Я повидаться хотел. Ведь сто лет не виделись. Фотографии вот тоже… Типа подарок… А жизнь идет, мы не становимся моложе, да и здоровье уже не то…
— Эй, ты чего? — Наталья даже затревожилась. — Болеешь, что ли? Что случилось-то?
— Да много чего случилось, — уклончиво ответил Поляков. — Но это при встрече лучше бы. Так я к тебе забегу, да? Буквально на минуточку.
У Натальи не было столько свободных минуточек, чтобы случайных гостей принимать, но ее насторожили слова про жизнь и про здоровье, так что после минутного раздумья она сказала, что ждет Полякова в субботу вечером. На торжественный прием пусть не рассчитывает, но пирожков она нажарит. Поляков обрадовался и пообещал принести чего-нибудь вкусненького.
В субботу он пришел, обвешанный своими страхолюдными камерами, кажется, даже теми же, пятнадцатилетней давности, с потертым кофром в одной руке и с пакетом, набитым всякой едой, — в другой. Там были какие-то нарезки, банка маслин, кусок копченой колбасы, кусок дорогого сыра, коробка шоколадных конфет и тортик в прозрачном саркофаге. Зря она пирожки жарила. Хотя нет, не зря: вон как он на пирожки набросился. Как будто только за ними сюда и пришел.
— Ну, — не выдержала Наталья. — Что молчишь-то? Что у тебя случилось? Да оторвись ты! Успеешь доесть. А не успеешь — я тебе с собой заверну.
— Вкусно, — невнятно сказал Поляков, проглотил кусок и с невинными глазами объяснил: — Соскучился просто. Фотографии нашел, я ж говорил. Юность вспомнил. Золотое время было, да?
— Сейчас выгоню, — пообещала Наталья.
— Да я серьезно! — оскорблено вскинулся Поляков. — Просто зашел, думал, ты рада будешь. Пару снимков сделаю, а?
— Ну, делай, — равнодушно согласилась Наталья. — Чокнулся ты на этих фотографиях. Кому оно надо?
— Мне! — Поляков обрадовался, вскочил и побежал в прихожую за своим кофром.
Наталья у плиты, Наталья у компьютера, Наталья с книгой, Наталья с чашкой, с вязаньем, с пустыми руками… Поляков радостно бегал вокруг нее, включал свет, выключал свет, отдергивал шторы, задергивал шторы, садился на пол, вставал на табурет. Это было утомительно, но недолго. Решив, что нащелкал достаточно, Поляков быстренько собрался и ушел. Наталья пожала плечами и убрала все, что он принес, в холодильник.
