Простыни, влажные от пота, скользили по его коже.
— О господи! — простонал Дорц, отбрасывая их прочь. Последние цепляющиеся обрывки сна. В пересохшем рту стоял привкус тухлятины.
«Так, значит, считается, что это приносит тебе пользу, — с иронией подумал он. Дорц сел; голые ноги влипли в пол. — Не знаю, смогу ли я выдержать по восемь часов подобного кошмара каждую ночь».
Матрас слегка скрипнул, когда Энн повернулась к нему. Ее рука коснулась его спины.
— Что, опять кошмары?
Голос ее в кромешной тьме был каким-то бестелесным. В ответ он лишь тяжело вздохнул, затем встал и потянулся к выключателю. Внезапно загоревшийся свет на какое-то мгновение ослепил его. Обстановка комнаты поначалу показалась чужой и нереальной, но затем приобрела конкретные очертания. Кровать, несколько ящиков, забитых одеждой, разбросанные по полу бумаги.
— Нет, мне просто это не нравится. «Смотри-ка, как по-интеллигентски», — подумал он, протирая глаза. Затем зажмурился и процитировал:
— Я умираю еженощно, и возвращение к утреннему свету — всегда награда для меня.
Это Дилан Томас. Он снова открыл глаза.
— Ну, валяй, спрашивай у меня, — кто же был на сей раз.
Она проигнорировала подобную инструкцию, чем слегка его разочаровала. Жаль, а то он ей как раз собирался продекламировать соответствующий сонет Шелли. Нет, судя по всему, проблем со старостью у него не будет.
— Тебе что-то снилось?
Он повернулся и изучающе посмотрел на ее безучастное лицо… Классический тип. Вылитая Грета Гарбо. «Господи, и почему это ко всему примешиваются эти давно умершие лица? Умершие еще до моего рождения. И почему я не могу хоть на короткое время от них избавиться? В том числе и от этого», — сказал он себе, вновь увидев узкое, изможденное лицо человека столько раз уже виденное на старых видеолентах.
«Вот результат того, что я столько времени провел в архивах компании».
Он потянулся к Энн и поиграл ее грудью. Грудь была тяжелой и, к его удивлению, прохладной… Ладонью он ощущал биение ее сердца.
— Я был… — он замер, пытаясь хоть что-то вспомнить.
То, с какой скоростью забывались его сновидения, порой приводило его в бешенство.
— Ну, я видел, — неторопливо промолвил он, — как тут все было еще до того, как пришел СКРАП. Когда город был пуст и неподвижен… И я вроде бы как проплывал сквозь эти покинутые дома, и все было покрыто толстым слоем пыли. Развалившиеся диваны, мертвые телевизоры. А потом я был в универмагах и торговых центрах, где все товары, одежда, тостеры и все прочее превратилось в однообразную грязную массу.
