— О'кей, ладно, — вздохнул Дорц. — Я расскажу тебе все, что знаю. Обещаю. Прекрасная продолжительная поездка в маленький заброшенный и покинутый всеми городок, что называется Борон… Для объяснения в пути времени будет предостаточно. Ну как, поедешь?
— Крутое предложеньице. Вместо того, чтобы умереть невежей, я погибну умницей.
— Это лучшее, что я могу тебе предложить, брат. «Лучшее — ты, недоносок, — подумал про себя Леггер. — И ради этого я должен буду сломать себе шею».
— Похоже, меня подставили… — сказал он вслух. Дорц только пожал плечами.
— Сам виноват, сидел бы себе преспокойно на своем ковчежце… так нет же, потянуло на риск…
Пыл Леггера заметно охладился, от всего, что он узнал, спирало дыхание. «Бремя страстей человеческих», — подумал он.
— Хорошо, я поеду с тобой.
— Вот и отлично, — Дорц откинулся на спинку сидения. — Сейчас я высажу тебя около того дома. Собирай, что посчитаешь необходимым забрать с собой — ну, шмотки может там и все остальное, — а как соберешься, сиди и жди, пока я за тобой не вернусь.
— А как же пуля?
— Мы уже будем в пути, прежде чем она сюда долетит.
Леггер молча кивнул, наблюдая за тем, как из-за линии горизонта выползает красное солнце. В доме горел свет. Желтые прямоугольники окон смотрели в чуть брезживший рассвет. Леггер заковылял по узкой тропе, когда Дорц уже разворачивался. У дверей он задержался, представляя себе невольно, какой же невероятный во всех отношениях бардак сейчас царит внутри этой хибары. Вываленное в грязи мясо, детский труп, эта девка Рэйчел… и почему это в жизни всегда так тяжело? Все равно что дышать, будучи заживо замурованным в кирпичную стенку. Повернув ручку, он распахнул входную дверь и быстрыми шагами прошел в гостиную.
В комнате уже воняло тухлятиной, Рэйчел была на кухне. Она завернула тело своего брата в простыню с кровати, сделав из трупа серый неопределенный кокон и положила его на стол. Она сидела рядом, положив руки на колени. «Интересно, — подумал в панике Леггер, — какова была ее первая реакция, когда, проснувшись, она увидела, что его, Леггера, давно и след простыл, а Бадди по рукоятку насажен на нож. Надо было нам что-то сделать с телом, а не бросать его вот так».
Подняв глаза, она увидела Леггера на пороге кухни. Глаза ее были сухими, но красными.
— Это ты убил его? — спросила она, совершенно лишенным каких-либо чувств тоном.
— Да, — начал Леггер. — Я…
— Ну и правильно. — Она отвернулась, ее образ отразился в оконном стекле. — Он ведь никогда не был счастлив.
