— Нет, просто она не станет знакомиться, так я думаю.
— А у меня серьезные намерения.
— Ой, ладно! Ты же впервые ее видишь!
— Да, и она - то, что мне нужно.
— Не понял?
— Скажи мне, как искусствовед — искусствоведу: годится она в жены?
Берти вытаращил глаза и ошеломленно уставился на раскланивающуюся певицу.
— Я... ты что, серьезно? Да нет, Господи, ты опять шутишь...
— Я серьезен, как дитя на конфирмации! Как по-твоему, граф, годится эта девушка мне в жены?
— Ну... если чисто визуально...
— Я серьезно!
Берти отмахнулся.
— С тобой никогда не поймешь, шутишь ты или нет. Да вся твоя родня на уши встанет, если ты притащишь им певичку из кабака!
— Сноб!
— Я не сноб. Но вы, аристократы...
— Мы аристократы, но не идиоты же! Она красива, талантлива, хорошо держится на сцене...
— А это здесь при чем?
— Значит, сумеет сыграть роль моей жены.
— Альдо, я не понимаю...
Альдо рассмеялся и хлопнул старого приятеля по плечу.
— Быстрое и нестандартное решение — залог успеха! Во всяком случае, попытаться-то можно?
Через четверть часа Чак Картер передал мистеру Бонавенте ответ черноволосой красотки, а еще через час вся веселая компания покинула ресторан, чтобы продолжить веселье в одном из ночных студенческих клубов.
Лу Джонс в это время уже крепко спала.
Марго Джонс тихонько читала перед сном нотную тетрадь.
Миссис и мистер Джонс неторопливо собирались отправляться ко сну.
Кот Чериш Второй уходил на ночную охоту в сад.
И ничто не предвещало бурь и потрясений.
Утром Лу проснулась непривычно и неуместно рано. Пробуждение юной девы на заре, согласно канонам, должно напоминать «трепет нежных лепестков розы», но на этот раз все было не так. Л у открыла глаза, потому что ей снился жуткий слон — слониха села ей на грудь. Почему именно слониха — Бог ее знает.
Горло саднило, в ушах звенело, а доступ воздуха был возможен только через рот. Нос забило наглухо. Лу со стоном выдралась из-под одеяла и потащилась к зеркалу.
На нее смотрело маленькое распухшее чудовище. Слезящиеся глазки, опухший красный нос, роскошная лихорадка на губах и отекшие железки. Все это великолепие было увенчано шапкой свалявшихся и как-то потускневших черных волос, а особую жалостливость добавляла ночная рубашка в цветочек.
Лу издала сиплый стон. Марго недовольно заворочалась в кровати и подняла голову с подушки. Вот уж кто напоминал розу, так это она...
— Лу, ты чего вскочила... О Господи! Ты заболела?
— Умираю.
— Ложись немедленно! У тебя наверняка температура.
