Солнце спускалось к вершинам гор, красный диск его был подернут легким туманом.
Переезжая реку, пограничники напоили лошадей.
- Хорошо бы встретить юрту, - мечтательно сказал Закс. Две прошлые ночи пришлось провести в лесу под открытым небом.
Еще с полчаса ехали молча.
- Не плохо бы свежего барашка поесть, - сказал Николаенко.
Мерно покачиваясь в седлах и неторопливо переговариваясь, друзья поднялись на небольшую пологую горку.
Река поблескивала раскаленным серебром по коричневато-зеленой равнине. Мрачные горы громоздились вокруг. Снег низко спускался к подножиям. Шла зима, и каждую ночь снег выпадал на равнинах.
- Яшка! - воскликнул Николаенко. - Яшка, или мы видим мираж, или юрты стоят у реки!
- Мираж бывает только в пустынях и морях, - сурово сказал Закс. - Мы видим именно юрты, и я уже чую запах беш-бармака. Вперед!
И Закс запел песню.
Вперед, чекисты молодые,
Станка и плуга сыновья,
Вас ждут сырты. Бойцы родные,
В поход сбирайтеся, друзья...
Песню сочинил Николаенко, и вся комендатура гордилась своим поэтом.
Чекист в горах всегда учился,
С кем в бой вступать, куда идти,
Морозом, ветром закалился,
Преграды нет ему в пути.
Пограничники рысью подъехали к становищу.
Старик киргиз вышел из большой юрты и поклонился в пояс. На нем были войлочная шапка и хороший теплый халат. Поклонившись, он подбежал, чтоб поддержать стремя Николаенко. Николаенко соскочил сам.
Закс пристально вгляделся в лицо старика. Старик осклабился в подобострастной улыбке и протянул руку.
- Здравствуй, здравствуй, почтенный Исахун! - весело сказал Закс. Так вот где ты пасешь своих баранов. А мы думали, что ты вовсе удрал после того, как хотели тебя раскулачить. Помнишь?
Злые искры сверкнули в маленьких косых глазках Исахуна, но он сдержался.
- Что ты, что ты, джолдош! Зачем Исахуну удирать? Исахун любит советскую власть, Исахун друг советской власти. Прошу вас, прошу почтить мою юрту. Исахун молодого барашка зарезал как раз. Прошу вас, товарищи.
Николаенко пошел к юрте. Исахун засеменил возле него, торопясь откинуть полог.
Закс оглянулся на молчаливую кучку оборванных пастухов.
- Коля, - сказал он небрежно. - Посмотрите, Коля, какой парнишка симпатичный. Подите-ка сюда, посмотрите, - и он взял на руки чумазого сына пастуха.
- Николаенко подошел к нему.
- Коля, - продолжал Закс, - не находите ли вы, что лучше нам зайти вот в эту юрту, - он кивнул на старую пастушью юрту, покрытую дырявой кошмой.
