Деревенька и лагерь раскинулись на взгорье, справа от платформы. К ним вела грунтовая прямая дорога, казавшаяся издали почти отвесной, однако на самом деле вполне преодолимая. Над лагерем развевался спортивный флаг. Там уже кипела веселая молодая жизнь.
Но именно здесь Ирине стало совсем худо.
Словно бы там, в вагоне, люди всем миром удерживали ее, не отпускали, подбитую, но живую... Теперь она была беззащитна. Нетвердо ступая, она побрела зачем-то вверх по насыпи, удаляясь от лагеря, и опустилась на рельсы как раз напротив колокольни. Вороны, сидевшие среди мелких кустиков, беспокойно переступили на месте, даже взлетели от волнения и, сделав круг, уселись настороженно на прежнее место.
На стальных рельсах лежал шелковистый отблеск солнца. Желтели щелястые шпалы, пропитанные ржавой смазочной капелью, ветер трепал русые волосы, шелковое платье и желтые цветочки сурепки на насыпи, а в висках пульсировала острая, затемняющая сознание боль и билась, билась в горле.
Ох, как не понравился матери семейства Смирновых этот молчаливый попутчик.
Да как он мог бросить семью! Она не сомневалась, что перед нею один из тех вертопрахов, кто колесят по стране, нимало не заботясь о жене и детях. Нет, не удалось Климу утаить свои мысли и намерения. Смирнова словно клещами вытянула из него тот минимум информации, из которого составила довольно точную картину.
После утреннего умывания и совместного завтрака соседка пошла в наступление на противника, которого учуяла в Климе. В его жизненной позиции она видела явственную угрозу всей своей жизни, роли матери и хозяйки, предмету ее неиссякаемой гордости и превосходства в любом обществе. И вдруг кто-то посягает на святые семейные узы и устои, отвергая их как что-то ненужное и необязательное.
— И где жить будете, тоже неизвестно? — наступала она, полная решимости пригвоздить предателя к позорному столбу.
— Найду, сниму, куплю что-нибудь, — скупо отвечал Клим, которому уже порядком надоел этот допрос, это, как он считал, неуместное вмешательство в его личную жизнь.
Ему хотелось залечь на полку и думать, вспоминать свой удивительный сон, но постели были скатаны, белье сдано, поезд мчался по Подмосковью. Уже мелькали дальние платформы для пригородных поездов.
— А дети? Не жалко их? — последним доводом сразила его Смирнова, испепеляя взглядом, полным праведного гнева.
— Детей я обеспечил, — спокойно ответил Клим.
— Обеспечил! Парню-то отец нужен. Вон времена какие, глаз да глаз до армии, а не то свяжется с бандюгами. Мало у нас наркоманов? Мало беспризорников? А почему? Потому что такие вот папаши...
