Я спрыгнул со стула и вновь зашагал по кабинету. Не знаю почему, но, когда у меня что-то застопоривалось в делах, на ходу думалось лучше.
Выходит, что в тринадцать тридцать, вернее, в тринадцать тридцать семь, если верить часам убитого, Горбушин не мог его сбить. Но почему он не сказал о том, что заезжал к Брызгаловой? И Гущина, и Клава отрицают встречу с Горбушиным после происшествия; если они искренни в своих показаниях, то о сговоре не может быть и речи. Я позвонил дежурному и попросил срочно, через московских товарищей, связаться с редакцией радиостанции «Маяк» и выяснить, что передавали в интересующий меня день перед проверкой времени в 14 часов. Может быть, здесь появятся разногласия. Пока что у меня нет оснований для опровержения показаний Гущиной и Брызгаловой.
Я еще раз подумал, что прокурор прав: чем глубже я вникал в дело Карпова, тем больше находил в нем неожиданностей. В дверь постучали, и дежурный по райотделу ввел в кабинет Горбушина. Михаил остановился на пороге, нервно комкая в руках черную каракулевую шапку с кожаным верхом.
– Проходите, садитесь,– приветливо, как старому знакомому, сказал я ему.
Горбушин, тяжело вздохнув, сел. По лицу Михаила было видно, что последние дни не прошли для него даром – он сильно осунулся, глаза запали и лихорадочно блестели. Я тоже сел и, как бы между прочим, спросил:
– Как назвали дочку?
– Зоя,– машинально вырвалось у Горбушина.
– Сами решили или Тамара? – тем же дружеским тоном осведомился я.
– Тамара. Я хотел Ниной назвать.
– В честь Нины Николаевны?
Михаил испуганно посмотрел на меня, услышав имя матери; он явно не понимал, к чему я клоню.
В это время я вынул из сейфа его показания и неторопливо прочел их вслух.
– Вы подтверждаете, что все записанное здесь с ваших слов является правдой?
– Да, подтверждаю.– Михаил стиснул руки и, взглянув на меня, добавил: – Могу дать любое слово.
– И соврать,– в тон ему подхватил я.– Почему вы не сказали, что заезжали в этот день к Клаве Брызгаловой?
– К какой Клаве? – Михаил даже привстал со стула, лицо у него побледнело, на лбу выступил пот.– К какой Клаве? – надрывно повторил он.– Никакой Клавы я не знаю!
– Опять обман.– Я снял трубку и попросил пригласить ко мне свидетельницу Брызгалову.
До прихода Клавы Горбушин сидел ссутулясь, опустив глаза.
Когда девушка вошла в кабинет, он вздрогнул, искоса взглянул на нее и снова уставился в пол.
– Гражданка Брызгалова, знаете ли вы этого человека?
