– С мамой,– махнул рукой на дверь сынишка, важно восседая на отцовском месте за служебным столом.
Через минуту в кабинет вошла жена.
– Понимаешь, извини…– начал было оправдываться Георгий Робертович.
Но жена только улыбнулась. За годы их совместной жизни она уже привыкла к неспокойной и многотрудной службе мужа. И ей не надо было ничего объяснять.
Видя отрешенное состояние мужа, а он становился таким, когда его захватывали мысли о новом деле, жена сказала расшумевшемуся сыну:
– Пойдем, Володя. Не будем мешать папе…
– Посидите,– попросил Гольст, видимо, вспомнив, как редко он в последнее время бывает с семьей. Частенько уходит из дому, когда они еще спят, а возвращается далеко за полночь.
Присели.
– Сложное дело?– помолчав, спросила супруга.
– Не знаю,– честно признался Георгий Робертович.– Исчез человек…
– Как так? Куда?
– Жена ушла от мужа…
– А кто он? Пьяница?
– Врач. Солидный человек.
– Странно,– сказала жена.– Обычно, насколько я знаю, мужья бросают, к молодым уходят…
Она, видимо, все еще находилась под впечатлением случившегося с их санитаркой Пашенькой.
– Да как сказать…
– Ну ушла, ладно. Но при чем здесь вы? Разве следователи занимаются этим?
– Хорошо, если она жива и здорова, наслаждается жизнью,– усмехнулся Гольст.– А вот если…– Он не договорил.
Семь месяцев, прошедшие со времени исчезновения сестры Кулагиной (она носила свою девичью фамилию – Амирова), срок довольно тревожный. И он настораживал Георгия Робертовича.
– А то, что стоит за «если», ты узнаешь. Должен узнать,– убежденно произнесла жена, обняв за плечи изрядно уставшего мужа.
– Понимаю, что должен… Но вот, возьмем, к примеру, врачей. Они тоже должны. А разве у них не бывает трудных случаев? Не тот диагноз, не то лечение…
– Конечно, бывает.
– Вот именно! У врачей! У которых за плечами институт. Не то что у меня – незаконченных два курса…
– Это уже зря,– ласково сказала жена.– По сравнению с другими у тебя и опыт и образование…
Володе, видно, надоело сидеть за столом, и он побежал к отцу, взгромоздился на колени.
– Знаешь, куда мы с тобой пойдем в воскресенье?
– В цирк?-восторженно воскликнул мальчик.– Какао смотреть!
– Точно! Угадал! – рассмеялся Георгий Робертович.– Только не какао, а Коко. И его друга Якобино. Понял?
– Понял,– кивнул сын.– Какао – это что мне мама утром дает. Я понарошке так называю этого клоуна.
Коко и Якобино, клоуны-буфф, в то время были любимцами московской детворы, заполнявшей до отказа 1-й Государственный цирк на Цветном бульваре.
