– По-моему, медицинское заключение вполне квалифицированное,– сказал Дунайский.
Самоубийство, о котором шла речь, было совершено при помощи бритвы. Фотографии умершего, вернее, характер самого ранения, и вызвал сомнение у Гольста.
– Собственно, вот что нас смущает.– Гольст придвинул к Дунайскому раскрытую папку с делом.– Посмотрите, вот тут на фотографии ясно видно: на шее погибшего, рядом с краями раны, несколько надрезов. Они, правда, неглубокие, но…
– Понятно,– кивнул Дунайский.– Подобные надрезы встречаются при аналогичных способах самоубийства довольно часто. Причем не имеет значения, где нанесено ранение,– на шее или на руке. Это хрестоматийный пример. Его приводят почти во всех учебниках и исследованиях по судебной медицине. Самоубийца колеблется, не решается, несколько раз пробует Отсюда, как правило, возле основной раны и надрезы.
Валериан Ипатьевич довольно подробно объяснил, что это вызвано особым психическим состоянием человека, решившегося на такой страшный шаг.
Гольст отметил про себя: врач говорил очень убедительно, что свидетельствовало о его большом опыте и знаниях. Но как раз этот опыт и смущал старшего следователя. В ушах так и звучали слова Семеновского об убийце Нины Амировой. «Он знал, что к чему…»
Подозревать… Какое это мучительное состояние. Каждый раз Георгий Робертович переживал: а вдруг он, следователь, ошибается? Вдруг собранные факты и улики – лишь роковое стечение обстоятельств и подозреваемый невиновен? Можно ли строить какие-то предположения только на основании того, что Дунайский – судебный врач и прекрасно владеет скальпелем? Ведь Борин, как хирург, владеет тем же скальпелем, видимо, не хуже.
И все же Гольст решил бросить пробный камень. Прощаясь с Дунайским, он как бы невзначай опросил:
– Ну, что слышно о вашей жене? Как идут розыски? Результаты есть?
Гольст провожал Дунайского к дверям кабинета. При этих словах Валериан Ипатьевич словно споткнулся.
– Ищут… Говорят, ищут…– пробормотал он несколько растерянно, как показалось Георгию Робертовичу. И тут же взял себя в руки.– Я несколько раз напоминал. Но, увы, пока безрезультатно,– продолжал он уже более спокойно.
Дунайский остановился и стал рассказывать, что подал заявление в МУР семь месяцев назад, приложил к заявлению фотографии жены…
Когда он ушел, Гольст долго размышлял, почему вопрос о жене так смутил Дунайского.
Впрочем, понять это было можно: исчезла жена. Любой на его месте будет переживать. И все же реакция Валериана Ипатьевича очень насторожила Гольста. Он решил посоветоваться с начальником следственного отдела прокуратуры города И. Г. Сапожниковым. Но тот уехал по делам. Чтобы не терять времени. Георгий Робертович занялся инженером Хруминым.
