Она просто приложила и не стала пришивать отрезанный кусок, болтающийся на малюсеньком клочке кожи. Все было оставлено так, как еще раньше в общежитии сделала Фаина, эта полузнакомая, полуздешняя сестра милосердия. Володя взмахнул ракеткой, неловко оступился, его качнуло влево, к окну, и левая рука пробила насквозь оба стекла. Кровь полилась обильно. Он испытал минутное головокружение, похожее на потерю сознания. Если бы Фаина не подхватила его под мышки, он бы скорей всего упал на пол. Она потащила его по коридору за угол холла, он плюхнулся на диван, ничего не видя, испытывая щекочущий, унизительный стыд. Фаина достала чистый, довольно большой платок, замотала руку, крепко стянула, и так и осталось потом.
Он не хотел, чтобы серые посредственности, эта посредственная серятина Леондрев и прочие зубрилы, скучнейшие, кислые мудаки — жалели его! Он ждал Маришку, из-за нее торчал и торчал у теннисного стола и бесконечно долго ждал; комната ее была на этом этаже. Не явилась, видно, не знала о его присутствии, а может, проигнорировала, занявшись уроками: променяла встречу с ним на занятия и зубрежку.
Более всего тревожило Володю, как бы минутная его слабость, когда он побледнел и зашатался на бесчувственных ногах, не была поднесена ей в чьем-либо издевательском изложении.
Он вдруг увидел, как слева и справа от тропинки в деревьях и кустах сгущается непроницаемая тьма, но если посмотреть выше наискось между линией горизонта и небом, отчетливо было видно, что воздух окрашен, он и ночью имеет цвет. Слабо-фиолетовое, сиреневатое наполнение, даже чуть-чуть с кровавинкой.
Фантастика! сейчас приду надо записать.
Впереди послышались шаги. Две фигуры подвигались ему навстречу. Володя вгляделся. Сегодня после танцев, пока Маришка одевалась в своей комнате, он спустился вниз к выходу, и тут к нему подошел незнакомый человек.
— Ждешь? — спросил он.
Высокий, стройный, с смуглым лицом, черноволосый. Грузин? подумал Володя. Тогда за ним стоит Джон, самый страшный дебошир среди голицынских выпивох, гроза добропорядочных тихарей; он второй или третий год подряд учился на первом курсе, и его терпели в институте, потому что прислан он был в Москву по спецраспраделению из республики. Что касается незнакомца, тот был определенно не с первого курса и вообще не технолог, а механик, иначе Володя где-нибудь однажды видел бы его.
Незнакомец произнес с акцентом:
— Послушай… я тебе советую — ты отколись от нее…
