Володя, прижав рукой страницу учебника, лежащего на земле, другой рукой сделал козырек над глазами и посмотрел снизу вверх на приятеля:
— Пелик! ты просто ослепителен!.. Ну, ты даешь! Откуда у тебя брюки? Не вздумай садиться в лодку. — Он, загнув страницу, захлопнул и бросил книжку на траву.
— Вон посмотри, — сказал Пеликан, стоя над ним.
— Да вижу. Ну, и черт с ней! Наплюнь.
— Нет, не черт с ней… Ты ни черта не понимаешь, — с понурым видом произнес Пеликан.
— Понимаю, Пелик… Не обращай внимания, — Володя произнес небрежно, чтобы не обнаружить своего сочувствия, — мало ли кто с кем катается в одной лодке. Вылезет Леондрев — сядут другие. Или твоя Света пересядет. К тому же, гляди, мудак Леондрев в рубашке, а она в платье. Потерпи, их сейчас перевернут.
— Не хочу, чтобы их перевернули!.. Давно замечаю его с нею.
— Э, Пелик, тебе мерещится. Чтобы Светка и Леондрев?..
— Да. Часто.
— Зубрила Леондрев? — Володя посмотрел испытующе в лицо Пеликану, словно желая удостовериться в его здравом уме и памяти. — Никогда бы не подумал.
Пеликан смущенно отвел глаза и сказал печальным тоном:
— Я их даже вечером встретил на дорожке к клубу…
— В самом деле? Ты мне не рассказывал.
— Он ее вел под руку. — Видимо, признание давалось с большим усилием и смущением. — Не подумай, Цес, я случайно встретил.
Володя быстро поднялся на ноги, прихватив свою книгу с земли.
Бесконечно голубое небо над ними, без единого облачка, ласково обнимало все обозримое пространство — купы нежнозеленых деревьев, молодую, не успевшую пожухнуть траву, обширный проточный водоем с прохладной водой, искрящейся и переливающейся в солнечных лучах, лодки, махая веслами, бороздили ее гладь, крики радости, энергии, или радостного огорчения, звенели в хрустально чистом воздухе, там и здесь на воде виднелась голова и бурлящий след бодро устремляющегося вперед пловца.
— Скажи мне, — спросил Володя, — ты хочешь с нею поговорить наедине?
— Что ты задумал? — спросил Пеликан.
— Хочешь или не хочешь?
— Но не сейчас… не здесь… — Пеликан неуверенно посмотрел на приятеля, потом перевел взгляд на воду, отыскивая среди многочисленных лодок ту единственную, которая интересовала его. — Я против того, чтобы остаться с ней наедине любой ценой. И вообще не хочу ее видеть!..
Володя, прищурив глаза, подчеркнуто оценивающе оглядел безукоризненный наряд Пеликана и усмехнулся.
— Приготовься, — сказал он, — из мокрой курицы снова стать самим собой… то есть, героем — но, может быть, по виду и превратишься в мокрую курицу…
