— Торгаш, люди говорят.
— Мало ли что говорят!
Бармен Гена мирит стариков — одному шестьдесят, другому семьдесят, а ссорятся, как малые дети.
— Тише, тише… Играть так играть — чего вскинулись!
Горничная отзывает Фин-Ляляева в сторону:
— Вас девушка спрашивает.
— A-а… Знаю, знаю. Иду.
Фин-Ляляев спускается в вестибюль. Подходит к молодой женщине — промокла, бедняжка. За окнами льет.
— Как ты выросла, Светлана. Красивая стала.
— Красивая, дяденька.
Зонтика у нее нет. И вообще одета не ахти.
— Что?.. Хочешь со мной поработать?
— Хочу, дяденька.
Фин-Ляляев пристально разглядывает ее — конечно, помотало ее за эти три года, однако скромна, тиха, услужлива, что еще надо.
— Значит, поработаем. Дело нехитрое. Ходи в комиссионку и там — возле прилавка — предлагай вещички. Продавай подороже…
— Понятно, дяденька.
— Ну и ладно, если понятно.
На секунду он задумывается.
— А жить есть где?
— Нет.
— Это хуже.
Светик улыбается:
— Уж вы помогите, дяденька.
Фин-Ляляев думает.
— Найду тебе жилье. Хорошее. Не какое-нибудь… Однако жить там надо тихо. Совсем тихо.
— Понятно. Как мышка.
— Именно так. — Фин-Ляляев поясняет: — Одни добрые люди уехали надолго за границу. А другие добрые люди подсказали мне, что они уехали, — ясно?
— Мир не без добрых, дяденька.
— На том стоим.
— Полгода, дяденька, я смогу там жить?
— Сможешь.
— А ключи?
Он ставит точку:
— Найдутся и ключи. Завтра пойдем туда. После обеда.
Светик спрашивает:
— А где мне ночевать сегодня?
— А где ты вчера ночевала?
— На вокзале.
— Вокзал место хорошее, теплое — одной ночью больше, одной меньше.
На следующий день (все еще льет дождь) Фин-Ляляев приводит Светика в квартиру. Дает ключи.
— Чисто! — ахает Светик, оглядывая жилье.
— Порядочные люди живут — поимей это в виду.
— Поимею, дяденька.
В квартире над ними грянул небольшой джаз — там проживает и водит к себе друзей знаменитый на весь район Ваня-ударник. Мальчику пятнадцать лет. Он играет как бог. Он очень плохо учится.
— Привыкли, что под ними никто не живет. Паразиты. Молокососы, — ворчит Фин-Ляляев.
Некоторое время Светик и Фин-Ляляев молчат, разговаривать невозможно. Потом переходят на кухню — здесь грохот потише.
— Принесу тебе сегодня-завтра, — Фин-Ляляев делает емкую паузу, — костюм. И модные мужские туфли. И джинсы обязательно.
— Много?
— Четыре пары.
— Ого.
Фин-Ляляев спекулянтишка мелкий. И трусливый. Крыса. Сказал «четыре пары», как будто сказал «сорок пар». Светик прикидывает — дело нудное и суетливое, житье полуголодное, но зато квартира. Ладно. С чего-то начинать надо.
