Цаплина тоже посмотрела на электрические часы, висевшие в аудитории:
— Собрание начнется сразу же?
— Да. После лекции.
— Ну вот видишь, а я не ела…
— Тише вы! — зашипел паренек с задней скамьи.
Но как раз лектор, заканчивая тему, пошутил, и довольно удачно — все засмеялись. Чечеткина под прикрытием этого общего смеха опять зашептала, шептала и показывала на сидящую впереди Валю:
— А она даже не подозревает…
— Если по-честному, тебе бы ее предупредить надо… Дескать, на собрании я собираюсь выступить, — сказала Цаплина.
— Я бы предупредила, но мне совестно.
— А выступать тебе не совестно?
— Тише. Вот разошлись, балаболки! — прикрикнул парень сзади.
— Скажите пожалуйста — отличник отыскался, — отмахнулась Чечеткина.
А хорошенькая Цаплина тихо, но вполне слышно поставила точку:
— Не связывайся, прошу тебя. Он глуповатый.
Прозвенел звонок. Цаплина сумела-таки выскользнуть потихоньку из аудитории. Оставшуюся в одиночестве Чечеткину била мелкая зябкая дрожь. Студенты складывали тетради и ручки, шумели, но не вставали — будет собрание. Перед самым началом в аудиторию успела забежать на минутку сама Лариса Чубукова.
— Ну как, готова? — подбадривающе спросила она Чечеткину.
— Д-да…
— Не робей… Все получится… Наш второй курс разделался бы с такой девицей запросто.
И Лариса ушла.
Собрание началось. Вопрос о близких праздниках. Затем — вопрос об успеваемости. И наконец, то самое «Разное».
Еле живая, наволновавшаяся, Чечеткина подняла руку, встала и дрожащим голосом заговорила:
— Вот если девушка… Если не сжилась с подругами по общежитию. Если вывешивает на стене всякие картинки — хорошо это или плохо?
— А какие картинки? — раздался любопытствующий голос парня.
— Тише! Тише! — заколотил карандашом по графину председательствующий. И уже в тишине сказал: — Кто хочет выступить?
Никто не понял, о чем речь. И желающих выступить не было. И тогда председательствующий спросил:
— У кого еще есть «разное»?.. Давайте.
— Я предлагаю всем курсом сходить на «Пармскую обитель», — сказала хроменькая студентка из первого ряда.
Вечером Лариса Чубукова спросила:
— Ну как?
— Я выступила… все как надо, — сказала Чечеткина.
— Ну и что?
— Ее, в общем, осудили.
Чечеткина умолчала, что на собрании она даже не назвала фамилию Вали. Она порозовела, перевела дух и сказала:
— Валя тихая…
— Таких и надо держать тихими. И ведь посмотри: не сняла свои картинки!
— Наверное, до нее очень медленно доходит, — робко предположила Чечеткина. И опять покраснела.
