Дома Балваныч обыскал все закутки в квартире и стал счастливым обладателем восьми копеечных и четырех трехкопеечных советских монет. Ссыпав их в карман пиджачка, он решил немедленно проведать, на месте ли еще автомат и узнать, какой же в нем сироп. Но на самом деле Балваныча подгоняло воспоминание о том, как хорошо подействовала на него газировка в первый раз. Он снова хотел испытать давно позабытое ощущение, которое так не ценил по молодости — когда ничего не болит.
Голубоватый автомат никуда не делся. И граненый стакан, как ни удивительно, тоже не сперли. Балваныч опустил три копейки в прорезь и нетерпеливо уставился на зашипевшую струю. Принюхался. Ну, точно, апельсиновый!
Пил Балваныч не спеша, смакуя каждый глоток. Крякнул с удовольствием, сполоснул стаканчик, шаг сделал — и тут его как скрутило! В поясницу вступило, сердце зашлось, перед глазами круги. Ослабевший Балваныч согнулся в три погибели и, тяжело дыша, привалился к автомату.
Мимо, хромая, прошаркал дядя Коля — в мятой дачной панамке и грязной майке, завязанной на загорелом пузе узлом.
— Эге, Балваныч, как тебя скрутило! Может, похмелиться надо? — Достал из кармана вытянутых трико початую чекушку: — Глотни-ка.
В горле обожгло, внутри загорелось — но не полегчало. Только сильнее желудок скрутило. И мысль о "Парадизе" с минералкой показалась вдруг не просто заманчивой, а спасительной. Хотя зачем же в "Парадиз"…
Трясущимися руками Балваныч бросил в автомат копейку, дождался, когда наполнится стакан, и насилу сделал глоток, другой. А едва допил — как рукой все сняло. Чудеса!
Дядя Коля, тем временем с любопытством наблюдал за Балванычем.
— Отпустило, что ли?
— Отпустило, — рассеянно ответил Балваныч и, нахмурившись, задумался.
Надумав, решительно выдохнул и бросил в автомат еще три копейки. Недрогнувшей рукой взял полный стакан и выпил до дна.
Снова скрутило, да так, что свет не мил.
Балваныч, задыхаясь, кинул копейку.
— Ну и сушняк у тебя, — сочувственно покачал головой дядя Коля.
Простая газировка в горло уже не лезла — это ж четвертый стакан! Но эксперимент важнее — и Балваныч мужественно, глоток за глотком, влил в себя все до дна. И снова с последним глотком вмиг отпустило; и такая ясность в голове и легкость в ногах — ну будто заново родился.
Интересно… От газировки с сиропом ему делается плохо, а от простой газировки — напротив, очень даже хорошо.
— Колян, — немедленно решил проверить свои подозрения Балваныч, — Ты, вроде, жаловался, ноги у тебя болят.
