Вика не могла больше крепиться — закрыв лицо руками, она безудержно разрыдалась. Двенадцать лет — ей подарили двенадцать лет! Отдали в ущерб своим мечтам и планам, желаниям и целям. Совершенно посторонние люди! Можно ли когда-нибудь в жизни отблагодарить их за это? Да и есть ли вообще на свете хоть что-то, чем можно воздать за такую доброту?
У микрофона завершал свою речь главный счастливчик, сорвавший Джек Пот — Павел Иванович Лазаренко. Потом он подошел к остальным победителям, собравшимся на краю сцены, встал неподалеку, и, старательно избегая их взглядов, изобразил на лице самую что ни на есть безразличную полуулыбку…
…Среди погасших огней, расходящихся зрителей и выключенной аппаратуры Вика бестолково металась от Натальи Александровны к профессору, от Сергея с Ольгой — к Олегу, сумбурно благодаря и беспрестанно спрашивая, что она может для них сделать.
А они смущенно улыбались, успокаивали ее и говорили какие-то невразумительные теплые слова.
***
Пришла в себя Вика только на выходе из телестудии. По-осеннему влажные сумерки плеснули в лицо частой моросью.
— Мамочка, мне холодно, — потянула ее за рукав Юля.
— Сейчас, моя хорошая, — ответила Вика, беря дочку на руки, — сейчас мы с тобой покатаемся в метро, а потом сядем на поезд. Будем ехать долго-долго, мимо разных лесов и озер, полей и деревенек, и наутро приедем домой.
"А потом я наконец-то найду нормальную работу — ведь впереди — пятнадцать, нет, шестнадцать лет. И моей девочке больше не придется целыми днями сидеть со мной на рынке", — додумала она.
— Только не забудь сказку рассказать, — напомнила дочка.
Юле непременно потребовалось самостоятельно шагнуть на эскалатор и, стоя на движущихся ступеньках, самой держаться за едущий поручень. Вика с неохотой поставила дочку на пол. Хотелось не отпускать ее ни на мгновенье, хотелось прижать ее к себе и закружиться, подпевая ликующей душе. Она вырастит свою маленькую девочку! У них впереди теперь так много времени! А когда придет ее срок, Юленьке будет двадцать… Двадцать, а не пять.
Душа была преисполнена чуть виноватой радости, которая словно отбрасывала вокруг теплые отблески, сказочным образом превращая тусклые лампы переходов метро в старинные канделябры, длинные коридоры — в древние подземелья, шум проходящих составов — в грохот хрустальных водопадов, а сами вагоны — в изукрашенные колесницы. Хмурые унылые лица спешащих куда-то людей даже на самую малую толику не портили Вике праздник. Жизнь казалась радужно-яркой, сияюще-прекрасной!
