– Рад, что ход ваших мыслей, сеньор, оказался столь результативным. В таком случае не держите на меня зла за тот подзатыльник.
– Странно… – покачал головой мальчишка. – Я почему-то совсем не рассердился на вас, сеньор. Хотя следовало бы.
Пенкрофт похлопал его по плечу. Дика этот доверительный жест вогнал в краску.
– Ничего удивительного. Как видите, некоторые вопросы можно уладить по-мужски, и не прибегая к оружию.
– К тому же я сообразил, что мне все равно с вами не совладать. А я всегда считал, будто смогу поквитаться с каждым, кто посмеет поднять на меня руку.
– Сразу видно, что вы настоящий мужчина: тот ни при каких обстоятельствах не станет грозить отцу оружием и не усмотрит ничего постыдного в том, что родителю вздумалось малость поучить его уму-разуму.
– Все верно, сеньор… Только вы не обижайтесь, но… откуда мне было об этом знать?
Здорово он поставил его на место! Жаль, что этих слов не слышал Бенджамин Вальтер. Променять такого дивного паренька на какие-то презренные деньги! А Дик что-то долго обдумывал про себя, потом спросил:
– Как вы думаете, сеньор, Бенджамину Франклину или генералу Гранту тоже доставалось от родителей на орехи?
– Убежден, что да. И Линкольну тоже.
– Этого не может быть! – возмутился Дик. – Никогда не поверю, чтобы отец мог ударить Линкольна!
– Рад, что вы относитесь к Линкольну с таким большим уважением, но ведь и он был гринго.
– Сеньор! – возмущенно топнул ногой паренек. – Я усвоил ваш урок, но не смейте обзывать Линкольна!
– Кто же он был по-твоему, если не гринго?
– Линкольн… был замечательный… – Побагровев от смущения, Дик подыскивал слово и вдруг решительным жестом подвел итог: – Линкольн – это Линкольн, и точка! Уж его-то ни в коем случае нельзя называть гринго.
– На вашем месте я бы никого не называл так, потому что это презрительная кличка.
– Почему нельзя называть гринго тех, кто гринго? – недоуменно воззрился на него Дик.
– Хотя бы потому, что Линкольн – гринго. И ваш отец тоже.
– Это другое дело…
– Ничего хорошего в том, что один американец высмеивает и презирает другого. Как бы вы поступили, сеньор, если бы завтра Япония или Бразилия напали на Соединенные Штаты и из Белого дома прозвучал бы призыв всем гражданам, вплоть до двенадцатилетних подростков, взяться за оружие?
– Что за вопрос?! Каждый стал бы сражаться до последней пули, до последнего дыхания!
– Это естественно. Значит, вы, сеньор, стали бы защищать эту землю вместе с теми, для кого свобода Америки также дороже всего. Проливали бы кровь, умирали под одними знаменами с этими самыми гринго. Но ведь какого цвета ни будь боевое знамя, кровь под ним льется одинаковая – красная, и никакая другая. Поверьте моему опыту, сеньор.
