Вот дошли Ягда с Кащеем до кузницы. Увидел мальчик, как ловко Сила молотом по мечу раскаленному бьет и сразу Симаргла вспомнил. Выхватил из плетня сразу несколько прутьев и стал ими, будто Симаргл мечами своими, играть. Потом в небо рукой указал:
— Ягда! Говоры! Ну? Говоры!
А только девочка удивленно плечами пожала:
— Это — растение палка. Это шатер — небо.
— Шатиор, — шепотом повторил Кащей, отбросил прутья и за Ягдой покорно пошел.
Вот дошли они до Лясова дома. Сказитель, как водится, на зеленой крыше сидел, струны пальцами трогал.
— Это человек — Ляс, — сказала Ягда Кащею. — Левым глазом он касается нас, а правым — богов!
Но Кащей не смотрел на Ляса. Обожженные утром руки снова заныли, и он стал ими взмахивать, от дуновения ветра становилось немного легче. А когда он пустился вприпрыжку, боль почти унялась.
— Убежит, — сказала испуганно Щука.
— Пусть только попробует! — хмыкнул Заяц.
А Кащей все пылил по дороге. Вот уже добежал до Перунова дуба.
— Стой! — Ягда следом бежала. — Это наше священное дерево! Когда я стану княгиней, я буду входить в него! И слушать волю богов! И разговаривать с ними. Смотри на меня! Вот так!
И замерла на мгновение, и, поймав наконец взгляд Кащея, запрыгала, забесновалась:
— И-и-и! А-а-а! Вуа-ва! Там внутри, понимаешь?
Кащей удивленно пожал плечами. Потом оглянулся, на большом сером камне в двух шага от себя он увидел бога с семью мечами и опять закричал:
— Говоры! Ну? Говоры!
Подбежал, схватил Ягду за руку, потащил к священному камню:
— Говоры, Ягда! Ну?!
— А-а, это — Симаргл! — улыбнулась мальчику Ягда.
— Сымарыгыл, — шепотом повторил Кащей.
— Сын Мокоши и того, чье имя вымолвить разом…
Но Кащей ее больше не слушал. Он закинул голову в небо:
— Сымарыгл…
В небе плыли белые облака. И тогда Кащей сам стал танцующим богом. Он запрыгнул на камень, он стал играть воображаемыми мечами, — и это у него получалось так легко, так стремительно, так похоже, что даже Щука, даже Утя и Заяц с почтением притихли вдали.
С камня Кащею была хорошо видна степь. Она начиналась сразу же за рекой. А там, в восьми переходах отсюда, был дом, а в нем мать, две старших сестры и два младших брата.
— Эр-бегер, — сами шепнули губы. — Мой шатиор — там! — а потом он что-то гортанное крикнул, чтобы себя подбодрить, и бросился к склону, и от волнения оступился, и уже кубарем полетел вниз к реке.
— Кащей! Стой! Нельзя! — от бессилия Ягда била руками колени.
А мальчик уже плыл через реку. А Ягда уже плакала в голос:
