Обстановка этой комнаты была скудной, освещение тусклым. Где-то к середине ужина музыка, звучавшая вначале, закончилась, и единственными оставшимися звуками были раздававшееся время от времени за окном взвизгивание тормозящих на заснеженной улице машин да их прерывистое дыхание.
— Я мечтал об этом мгновении, — сказал Эрик, кончиками пальцев касаясь ее щеки.
Эшли бросила взгляд на японскую кровать и поняла, что мечты никогда не уносили ее так далеко. Даже в подсознании она никогда не позволяла себе заходить дальше прикосновений и поцелуев. Значимость того, что теперь должно было произойти между ними, заставила ее пристально взглянуть ему в глаза, и у Эшли мелькнуло подозрение: он способен читать мысли.
— Я обо всем позабочусь, — пообещал Эрик. — Ничего непредвиденного не произойдет, никакой опасности для твоих планов в отношении будущего.
— Я ведь не очень большой специалист в… этом деле, — призналась она несколько смущенно.
— Здесь нет ничего ни хорошего, ни плохого, — пальцы Эрика двигались по ее лицу и, достигнув волос, погрузились в них, — только чувства.
Эшли была так прекрасна, что у него захватывало дыхание, он не мог поверить, что она на самом деле согласилась остаться. Ему хотелось сорвать с нее одежду, повалить на постель и овладеть ею подобно той дикой пантере, которую он, по ее словам, напоминал. И все же Эрик знал, что ему не следует торопиться. Жизнь дарила мгновение, которое необходимо было ценить и которым нужно было, не торопясь, насладиться. Эшли принадлежала к женщинам, достойным того, чтобы ими наслаждались.
Его пальцы скользнули по бархатистой мягкости ее плеча и по руке, и он почувствовал, как Эшли задрожала всем телом.
— Тебе холодно?
— Нет, — ответила она хрипло, пристально глядя ему в глаза.
— Хорошо, — его взгляд опустился к сорочке, и он понял, что очередь за ней.
Эшли не останавливала Эрика, когда он снимал с нее сорочку, но она взяла его за руки, когда он протянул их, чтобы расстегнуть лифчик.
— На тебе слишком много одежды, — сказала она.
— Раздень меня, — ответил он и стал ждать, что же будет делать Эшли.
Ее руки дрожали, когда она вытягивала его водолазку из джинсов, и она даже прикусила губу, продвигая водолазку вверх по груди. Он поднял руки, чтобы помочь ей, и слегка согнул колени, чтобы Эшли было удобнее снять водолазку через голову.
Движения приблизили ее к нему почти вплотную. Руки Эшли были вытянуты вверх, и лифчик касался его кожи, шелковистая ткань лифчика, согретая изнутри, и твердые, выдававшиеся вперед соски зажгли нестерпимый огонь. Эрик схватил ее за руки, водолазка повисла над их головами. Он отвел ее руки назад, и водолазка осталась главным связующим звеном между ними. Еще одно усилие — и все ее тело тесно прижалось к его пылающему неутолимой жаждой телу.
