Эшли снова принюхалась, шмыгнув носом, и у нее возникли непреодолимые сомнения по поводу того, что она когда-нибудь станет вымаливать у Эрика «чудодейственный» флакон.
— И все-таки что же это такое?
Он закрыл один флакон и открыл второй.
— В основном травы и коренья. Может быть, крыло или два крылышка летучей мыши, растертые в порошок.
— Порошок из крыльев летучей мыши? — Эшли пронзила его недоверчивым взглядом. — Вы что, издеваетесь надо мной?
Эрик посмотрел на нее и улыбнулся:
— Ну что вы! — Взяв немого мази из второго флакона, он продолжал: — Собственно говоря, все эти бальзамы готовятся по рецептам, передаваемым из поколения в поколение. Я помогал матери смешивать их, но не думаю, чтобы какие-нибудь из ингредиентов были б знакомы вам. Здесь травы и коренья, весьма распространенные в Японии. В Америке трудно найти что-либо подобное в супермаркете или аптеке.
Второй бальзам издавал, по крайней мере, более приятный запах, и к тому времени, когда Эрик начал втирать третий, боль в ладони Эшли уже почти исчезла. По сути дела, боль прошла вовсе, оставив лишь быстро тающее воспоминание. Теперь, практически забыв о боли, она как-то по-другому начала реагировать на нежное и ритмическое движение пальцев Эрика по ее ладони. Она ощутила невольное облегчение, когда он отпустил руку. Еще одно мгновение, и Эшли начала бы мурлыкать или же постанывать от удовольствия.
Осторожно она подвигала рукой, удивившись происшедшей перемене.
— Вы заставляете меня поверить вам, — призналась Эшли, почувствовав, что может сжать кулак, не испытывая никакой боли. — Но не надо мне ваших «я же говорил вам».
Он широко улыбнулся, отступив назад, чтобы лучше разглядеть ее колени. Взяв чистый край полотенца, Эрик начал ту же процедуру с ногами Эшли. И вновь сначала ей пришлось сжать зубы от боли, и вновь к тому времени, когда Эрик стал наносить третью мазь, боль прошла, и Эшли уже больше думала о нем самом, нежели о том, что он делает.
Просто быть рядом с ним значило для нее наполняться новой энергией какого-то радостного напряжения и ожиданием чего-то прекрасного. Его ласковые прикосновения, случайные и очень непродолжительные, заставляли все ее тело дрожать от тайного наслаждения.
Эрик, сосредоточившись, внимательно и осторожно обрабатывал каждый дюйм ее царапин и молчал, и, пока он был занят, Эшли, не отрываясь, смотрела на его затылок, на густые и спутанные черные волосы, которые, как ей казалось, умоляли ее прикоснуться. Она, как могла, сопротивлялась этому желанию.
