— Она говорила об этом, и мне пришлось отправить ее в больницу.
— Мне приехать?
— Нет. Я просто подумал, что тебе следует об этом знать.
— Мама в Свит-Хейвен?
— Да.
— Я пошлю ей открытку.
— Да-да, обязательно.
Он вздохнул, и она ощутила тот груз, который отец нес все эти годы. Это казалось таким несправедливым, и у нее, как обычно, защемило сердце. У отца никогда не хватало времени для дочери, и однажды у Эшли промелькнула мысль: отец жалеет, что у него вообще есть дочь. Но Эшли понимала отца. Из-за нее не сбылись его мечты. Ни одна из них. Из-за нее у него на руках оставалась жена, большую часть времени проводившая в лечебницах.
— Меня могут перевести в Чикаго, — сказала она, хотя еще несколько минут назад собиралась приберечь радостную новость до Дня Благодарения.
Его голос зазвучал взволнованно, казалось, он действительно радовался за дочь, задавая ей разные вопросы и проявляя очевидную заинтересованность. После того как Эшли повесила трубку, у нее пробудилось гложущее чувство вины: она даже не попыталась изобразить хотя бы притворное сожаление по поводу положения матери! Но что она могла сказать? Эшли давно отбросила всякие надежды, что когда-нибудь матери станет лучше. Пребывание в больницах сделалось образом ее жизни, психотерапия и лекарства иногда ненадолго помогали, но не способны были вылечить. Мать пробудет в больнице неделю, может быть, дольше, но в любом случае достаточно долго, чтобы измотать отца эмоционально и в финансовом отношении.
Если посчастливится, подумала Эшли, на нынешний День Благодарения мать будет на подъеме, и если действительно у Эвелин Келер будет эмоциональный подъем, она, возможно, даже обрадуется, увидев дочь. Но Эшли в этом очень сомневалась. Единственным, кого хотела видеть Эвелин Келер, был ее сын, ее любимый Джек.
— Его нет, мама, — прошептала Эшли в пустоту, затем взглянула на телефон и улыбнулась.
Она не могла помочь матери, но скоро сможет помочь отцу в исполнении давней мечты.
— Я обещала тебе, что добьюсь этого, — сказала Эшли вслух, приложив руку к сердцу: жест, который часто делала в детстве, — и я добьюсь.
Она окончательно решила, что не пойдет к Эрику на церемонию открытия додзо. Зачем играть с огнем? Нравится ей это или нет, но этот парень притягивает ее, и если она пойдет, кто знает, что может случиться? Эшли не могла позволить себе отвлечься от своей главной цели. Не теперь, когда она так близка к ее осуществлению.
Эшли проводила на работе все больше времени, все сложнее становилось ей даже минутку выкроить для того, чтобы перекусить. И все же, всякий раз, проглатывая гамбургер или засовывая кусок замороженного цыпленка в микроволновую печь, она вспоминала Эрика и чувствовала легкий укол совести за высокое содержание жиров и натрия в ее рационе.
