и прочими кушаньями. Справа находился магнитофон. Эшли Эрик не видел, и он уже было направился к магнитофону, как внезапно послышался ее смех. Мгновение спустя она вышла из кухни, держа в руке бокал вина.
Непроизвольно он затаил дыхание.
Ее волосы были скручены в обыкновенный узел, но его домыслы насчет того, во что она может быть одета, оказались далеки от действительности. Мерцающий шелк блузки и сверкающая, отливающая глянцем ложа брюк тем не менее превосходно шли ей.
Нет, то, во что он попытался облечь ее в своем воображении, разительно отличалось от того, что на ней было, но его тело отреагировало на реальный образ не менее сильно, чем на вымышленный.
Эшли заметила Эрика, и ее смех плавно перешел в улыбку приветствия. Неважно, куда она направлялась, увидев его, она передумала и пошла прямо к нему.
Он наблюдал, как приближается Эшли, отметив про себя ту особую соблазнительность, с которой мягкие и гладкие черные кожаные брюки облегают стройные бедра и нисходят вдоль изгибов ее безупречных ног, подчеркивая их бесспорное совершенство. Сероватый переливчатый цвет шелковой блузки менялся с каждым ее шагом. Мгновение ткань прилегала к телу с откровенной ясностью, а в следующее уже вздымалась, лишь неопределенно намекая на контуры фигуры. Эрик никогда не считал себя мужчиной, для которого главное в женщине — грудь, и все-таки ему пришлось сделать значительное усилие, чтобы перевести взгляд на глаза Эшли.
— Вы все-таки пришли, — сказала она, удивив его тем, что, не произнеся больше ни слова, подошла и нежно обняла одной рукой; золотые браслеты издали приятный мелодичный звон, и, прежде чем он смог что-либо ответить, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку, все это время держа бокал на расстоянии, чтобы вино не пролилось.
Она немного покачивалась, и он машинально положил руки ей на талию, словно для поддержки. Эшли захихикала, и у Эрика мелькнула мысль: она, пожалуй, выпила уже слишком много таких вот бокалов вина, что и объясняло ее неожиданный поцелуй. Но это вовсе не объясняло внезапную потребность, возникшую у него самого — повернуть голову и поцеловать Эшли в губы.
Ощутить их вкус.
Заняться с ней любовью.
Это были слишком безумные мысли. Он пришел для того, чтобы попросить уменьшить громкость музыки. И все… Ему следовало бы помнить о цели своего визита.
— Не могли бы вы немного приглушить звук? — спросил он.
Эшли пожалела, что не может тут же провалиться сквозь землю. Какой дурой она оказалась! Она-то подумала, Эрик пришел на вечеринку, потому что закончил работу и захотел ее увидеть! Но нет… Он пришел потому, что магнитофон играет слишком громко.
