Она тихо застонала, гадая, есть ли у нее шанс выскользнуть из дома незаметно. Может, вылезти через окно или еще как? Она представила, как девушка с ее габаритами лезет в окно, и мысленно улыбнулась. Скорее всего, это закончится тем, что она грохнется и что-нибудь себе сломает.
А вот что ее действительно пугало, так это собственное безрассудство. Несмотря ни на что, она все равно найдет оправдание удовольствию быть с Кэллумбм. Но чем больше счастья украдет Дестини сейчас, тем суровее будет приговор.
Такие мысли все еще бурлили в ее голове, когда Кэллум возвратился в спальню, одетый в белый банный халат, под которым не было ничего, насколько она могла видеть, когда халат распахивался.
— Завтрак, — объявил он, показав поднос в руках. — Полный английский. — Установил поднос на кровати, сбросил халат с завидным отсутствием стеснительности и скользнул в постель рядом с ней.
На подносе была тарелка с беконом, колбасой, тостами и яичницей-болтуньей, две чашки кофе и две тарелки со столовыми приборами.
Все сомнения и опасения испарились при виде него, как Дестини и предполагала.
— Налетай, — сказал Кэллум, накладывая в свою тарелку всего понемногу, затем поставил поднос к ней на колени.
— Ты, должно быть, специалист по развлечению женщин в твоей постели по утрам.
— Наоборот. Не забывай, что мы со Стеф были вместе два года, и за это время я больше ни с кем не встречался.
— Ты любил ее? — Она сделала глоток кофе в ожидании его ответа.
Любил ли он? Кэллум едва не рассмеялся. Любовь — это что угодно, только не спокойная привязанность, которую он испытывал к своей бывшей невесте. Любовь, теперь он мог в этого поклясться, это то, что овладевает каждой клеточкой твоего тела и делает сильного мужчину неуверенным и ранимым.
— Некоторое время нам с ней было весело, — осторожно произнес он, жалея, что не может угадать мысли Дестини, а голос ее не выражал ничего, кроме обычного интереса. — И она была очень дорога мне. Как и сейчас.
Так же, как сейчас тебе весело со мной? — хотелось спросить Дестини, но она не пожелала ставить его в неловкое положение. Интересно, скажет ли он то же самое о ней, когда будет лежать в этой же постели, принеся завтрак для другой женщины.
Она молча доела, затем переставила поднос на низкий дубовый комод, стоящий с ее стороны кровати.
— Это было здорово, — сказала она. — Большое спасибо. Последний раз мне приносили еду в комнату сто лет назад, когда я болела и отец несколько дней ухаживал за мной. Помню, тогда я еще подумала, как приятно, когда о тебе заботятся.
